Не думаю, что Алексис держал подобное средство от приступов мигрени. И даже не для обезболивания ран. Это он для меня припас, заранее предчувствуя, что понадобится. То ли у него часто бывала связь с девственницами, то ли Алексис просто проявил заботу. Я предпочитала думать о последнем. И обезболивающее использовала по назначению.
Обтерлась губкой и надела платье, сброшенное вчера с такой небрежностью. А после сняла с кровати простыню и скомкала ее так, чтобы не было заметно алое пятно. Хотела бросить в камин, но его не разжигали ночью. Нам с Алексисом было и без того жарко. Не потому, что погода который день стояла безветренная и солнечная. Засуху, кажется, испытывала я сама. И Алексис с радостью напитал меня своей влагой.
- Как же это...
В отчаянии я заметалась по комнате. Куда спрятать простыню, чтобы ее не увидела Магра? Не могла же я позвать слуг и приказать перестелить постель. Или могла?..
В любом случае показывать им свидетельство своего падения я не собиралась. Оттого крадучись, будто вор, выскользнула из комнаты.
И нос к носу столкнулась с Алексисом. Точнее, воткнулась лицом в его грудь. Практически впечаталась в него, не успев вовремя затормозить.
- Куда-то собралась? - насмешливо уточнил он, обнимая так, чтобы я и не думала отстраниться.
- Нет, - соврала, крепче сжимая скомканную простыню. - Вернее, да. Собиралась.
- Куда же? - все так же уточнил он. - Модистка еще не прибыла. Ювелир тоже. Или ты вышла встречать меня? А что это у тебя?
Он опустил взгляд и хохотнул, увидев предательскую ткань.
- Решила поступить по традиции и с помощью заклинаний приворожить меня? Боюсь, не сработает. Говорят, чарам поддаются только мужья, и то после церковного ритуала. Впрочем, ты можешь попробовать. Вдруг у тебя получится.
Ему было смешно. А мне - стыдно. А еще немного обидно: Алексис выставлял на смех не только меня, но и одну из главных традиций Озиса.
Глава 16
Майлин
- Мне нет нужды вас привораживать, - призналась я, отводя глаза в сторону.
И пусть чувствовала себя глупо и неуютно под его настороженным взглядом, не могла не возразить. Знаю, рабыням не положено говорить подобное. Но ведь Алексис сам сказал, что я не обычная рабыня. Лагра так долго убеждала меня, что можно перечеркнуть прошлое, забыть о том, где родилась и от кого. Я почти поверила. Даже не так: на какой-то период я уверовала, что могу быть свободной. Пусть в наряде горбуньи, но не рабыней.
Теперь мне сложно привыкнуть к новой роли. Магра не оставила мне выбора. То, что предложил Алексис - самое лучшее будущее, которое может представить девушка без рода и племени. Без документов и права распоряжаться собственной жизнью.
И все же где-то глубоко в подсознании я чувствовала себя уязвленной. Раненая гордость заставляла болезненно сжиматься сердце. Алексис взял меня не как свободную девушку, хоть и долго добивался моего расположения. Он сам провозгласил меня рабыней. Пусть и необычной. Как долго продлится его благосклонность, я понятия не имела. Говорят, любовь сильных мира сего похожа на шторм - она так же стремительна, пронзительна и прекрасна в своем буйстве. Но так же опасна. Я чувствовала себя утлой лодчонкой, выброшенной в бушующее море без весел и паруса. И слова Алексиса топили меня, я почти захлебывалась от горького счастья, которое подарил мне этот смелый и решительный мужчина. Воин, не проигравший ни одной схватки, в том числе любовной.
- Что ты этим хочешь сказать? - обхватив мой подбородок, он слегка приподнял голову, вынуждая смотреть ему в глаза.
В его взгляде было раздражение и... Страх?
Нет, я не поверила собственным глазам. Алексис не может испытывать это чувство, оно чуждо ему в принципе.
Нервно сглотнув, я сжала кулаки и призналась, стараясь не выдать обреченность, что испытывала в тот момент:
- Рабыня не может проводить подобные ритуалы. Мое имя не освящено в храме, а значит, ни один бог и ни одна богиня не ответят на мой призыв.
Злость в его взгляде утихла, утонула, словно камень, брошенный в воду. В его черных глазах поселилась нежность. Пальцы Алексиса больше не сжимали мой подбородок, они ласкали его. Большой палец коснулся губ, и я тут же вспомнила о поцелуях, подаренных мне ночью. О манящей сладости его губ и твердости его тела. Теплая волна прокатила по телу и затаилась в груди.
- Тогда куда ты несла простыню? - спросил он.
- Хотела спрятать, - призналась я. - Не хочу, чтобы ее увидели служанки или Магра.
Он порывисто прижал меня к себе, и я практически впечаталась в крепкую грудь. Тепло его тела и запах кедра, смешанного с сандалом, окутали меня, словно магическое покрывало, способное спрятать от всех бед и печалей.