- О чем ты думаешь? - спросила осторожно.
Мне казалось, удовлетворив похоть, он прогонит меня из спальни. Возможно, отошлет к другим рабыням. Но он этого не сделал, а продолжал ласкать меня руками и губами.
- О том, что мог бы провести так всю оставшуюся жизнь, - сообщил он со вздохом. - Лежать вот так, заниматься любовью и отдыхать. А потом начинать все сначала. Возможно, иногда делать небольшие перерывы на сон и еду. Но никогда больше не думать о делах государства, о врагах и предателях. И даже о службе и бесконечных тренировках.
Его мысли были созвучны с моими. Он произнес вслух то, о чем я мечтала украдкой. Так уютно было лежать рядом, слушая биение его сердца и чувствуя дыхание. Моя голова покоилась на его плече, а руки блуждали по его мощному телу. Поросшая жесткими волосами грудь щекотала ладони, дразнила их. Одна моя нога расположилась между его ногами. Бедром я чувствовала ту часть Алексиса, которой прежде так боялась. Но его оружие было уже не таким грозным и не таким воинственным.
Стало интересно: что будет, если я коснусь его сейчас?
Во время близости Алексис просил довериться ему. Разрешил мне делать все, что душе заблагорассудится. А что он сам? Доверял ли мне Алексис в ответ?
Я решила проверить это:
- Твой брат, король Озиса. Каково это, быть у него на службе? Наверное, ваши отношения гораздо лучше, чем у меня с приемной сестрой?
Воцарилось недолгое молчание. Я чувствовала, как напрягся Алексис, и готова была откусить себе язык за несдержанность. Какой бес меня дернул задать ему такой личный, возможно, болезненный вопрос?
Глава 21
Алексис
Мы с братьями никогда не были близки так, как дети в обычных семьях. Северуса, старшего сына нашего отца Рамула и короля Озиса, воспитывали как наследника. Двух других старших, Клиоса и Милеуса, растили возможной заменой. На остальных просто махнули рукой. Один из братьев ушел в монастырь, другой вел разгульный образ жизни, словом, каждый выбрал путь, по которому ему лучше и проще идти.
Я никогда не жалел о принятом решении. Ни на поле боя, ни на светских раутах, устроенных братом-королем. Быть воином - это все, чего я когда-либо хотел. Моя семья не была лучшим примером для подражания. И все же по долгу службы мне приходилось бывать во многих городах и селениях. И вот что странно: у бедняков редко находились деньги на образование детей, но вот дружба между детьми была настоящей. И я немного завидовал им.
Нам с братьями досталась иная доля - соперничество. Было время, когда я пытался доказать, что, несмотря на позднее рождение, могу быть не хуже Северуса. И даже сумею превзойти его во многом. И мне многое удалось, Дикал побери! Вот только в глазах народа и прежде всего отца это не сделало меня лучшим. Я как был, так и остался седьмым сыном своего отца короля. Невозможным наследником трона.
- Мы никогда не были особо дружны, - признался я Майлин. - Но все же выказываем друг другу почтение, как и положено королю и его военачальнику.
- Но не братьям, - вздохнула Майлин.
Удивительно, как глубоко ей удалось заглянуть в мою душу. Эта девушка видела и понимала больше, чем многие, и была не по годам мудрой. Удивительно, что все считали ее рабыней.
К слову об этом.
- Завтра я отправлюсь на доклад к Северусу, - сообщил я, целуя ее в висок. - И, помня о данном тебе обещании, попрошу его сделать для тебя исключение.
- Свобода?.. - неверяще спросила Майлин. - Ты действительно дашь мне ее? Договоришься, чтобы мое имя появилось в священных книгах Озиса?
И с чего она решила, будто я собирался ее обмануть?
- Алексис, седьмой сын короля Озиса, всегда держит данное слово, - пришлось убедить Майлин в этом. - И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Но очень надеюсь, что став свободной, ты не захочешь сбежать от меня. Снова.
В ответ она прижалась крепче и промурлыкала что-то, как мягкая кошечка. Она так и уснула - в моих объятиях. И в этом была особенная прелесть. Вообще-то я не любитель засыпать в одной постели с любовницами. И даже приготовил для Майлин отдельную комнату недалеко от своей. Но в эту ночь отправить ее прочь казалось мне святотатством. Она так уютно устроилась у меня на груди, что я не решился тревожить ее сон.
И утром, собираясь во дворец брата, я тоже не стал будить девушку. Она так сладко спала, свернувшись калачиком у меня под мышкой. Стоило мне подняться с постели, как Майлин сонно пробормотала мое имя.