- Когда ты смотришь на меня так, у меня появляется острое желание забыть обо всем на свете и уложить тебя в постель, - чувственно произнес Алексис. Его горячие губы коснулись моих, но тут же отстранились. - Еще секунда, и я сниму с тебя это чопорное платье и забуду о приказе брата.
Я застыла, внутренне похолодев. Для рабыни желание монарха должно быть священным. Но я боялась этой встречи, словно заранее предчувствуя нечто плохое.
- Все будет хорошо, - прошептал Алексис, почувствовав мое внутреннее смятение. - Я буду рядом и никому тебя не отдам. Даже брату.
Отдам? Я глубоко вздохнула, одновременно сжимая кулаки. Если это был намек, то я здорово испугалась.
- Держись рядом, - посоветовал Алексис, беря меня за руку. - И прости, что напугал тебя. Но ты слишком хороша, а мой брат обожает красивые вещи.
- Вещи? - переспросила я.
Алексис кивнул. По его сильному, мужественному лицу словно промелькнула тень. Кажется, мой воин не только не испытывал к королю братской любви, но и не принимал многое в его поведении.
- Женщины для него мало значат, - подтвердил Алексис мои догадки. - Как и люди вообще. Я отведу тебя к нему, но только для того, чтобы получить разрешение сделать запись о твоем рождении в священных книгах Озиса.
Я была на грани того, чтобы отказаться от свободы. Предстоящая встреча с королем откровенно пугала меня. Но Алексис не отступился бы, это я понимала слишком отчетливо. Он много раз говорил, что всегда остается верным своему слову. И я верила ему. Даже тогда, когда он пообещал защитить меня - даже от своего брата.
До дворца мы добирались в экипаже, сопровождаемые охраной. Но входили со стороны сада через низкую круглую дверь в башенке.
- Северус обещал принять нас в неформальной обстановке, - пояснил Алексис.
У меня хватило сил только на то, чтобы кивнуть.
Монарх встречал нас в своем кабинете, облаченный в красную мантию, подбитую мехом горностая. Северус был намного старше Алексиса, по крайней мере, выглядел таковым. Старше, полнее и немного ниже ростом. Определенное сходство в чертах их лиц прослеживалось, но если Алексис выглядел мужественно, то Северуса можно было назвать женоподобным. Эти его пухлые щеки, подведенные темным по последней моде глаза, завитые в длинные букли волосы.
Рассмотреть пристальнее я не могла, да и не хотела. Король сделал несколько шагов нам с Алексисом навстречу, я присела в реверансе, опустив голову.
- Так вот какое сокровище прячет от меня мой брат? - произнес король немного гнусавым, точно простуженным голосом. - Встань, я должен как следует рассмотреть тебя.
Я распрямилась, нерешительно глянув на Алексиса. Уж очень мне не понравился сальный, липкий, точно патока, взгляд его брата.
Алексис
Майлин поднялась, а я бросил предупреждающий взгляд на брата. Пусть Северус король, но эту девушку он не получит. Только через мой труп.
- Твой хозяин очень ценит тебя, - надменно произнес Северус с угрожающим прищуром. Так он делал всегда, когда пытался скрыть злость и раздражение.
У него никогда не получалось.
- Майлин не раба, я говорил вам об этом, - пришлось напомнить, не забыв, впрочем, о почтительном поклоне. Но взгляда я не отвел. - И здесь мы именно для того, чтобы получить ваше высочайшее разрешение....
Нетерпеливым взмахом руки брат прервал мою речь. Он все еще рассматривал Майлин: от ее хорошенького личика перешел к высокой груди и тонкой талии. Прелесть ее не мог скрыть даже почти монашеский наряд.
- Избавиться от клейма рабства можно только за особые заслуги,- произнес Северус с самодовольной улыбкой. - Перед королевством. Или перед королем. На что ты готова ради свободы?
Майлин вскинула взгляд, и я в который раз восхитился ею. Судьба просчиталась, отдав ее в дочери рабыне. Ее осанка, наклон головы и спокойный рассудительный взгляд - все это достойно королевы. Услышав слово «клеймо», она заметно вздрогнула. Но быстро взяла себя в руки.
Вот только ответить Северусу не смогла. За нее это сделал я.
- Майлин не оказывает особых услуг... мужчинам. Даже королю, - произнес, делая шаг вперед и тем самым отвлекая внимание брата от Майлин. - А вот послужить королевству может. К примеру, она могла бы знаться благотворительностью, как многие родовитые дамы Озиса. Или искусством. Обещаю, что как только Майлин получит право посещать городские учреждения и храмы, я займусь ее образованием.
Северуса покоробило от моей дерзости. Он не привык, чтобы я открыто возражал ему. Но он сам перешел границы дозволенного - своими намеками и предположениями.
- А я прежде всем с тобой делился, брат, - напомнил он. - Начиная с детства. И потом, сам подумай, ну какую услугу может оказать бывшая рабыня? Нелепое предположение. Что с тобой вдруг стало, брат мой: ты будто глупеешь на глазах.