Все почувствовали это одновременно. Мощная волна прошла по сумраку, будто точка на экране радара, будто рябь от упавшего в море метеорита. Четверо вскочили на ноги одновременно. Недопитый бокал шампанского покачнулся и упал в тарелку с салатом. Несколькими секундами спустя у Волкова зазвонил телефон.
- Слушаю... Да, Владимир Павлович... Где?... Это точно она?.. Фиксируйте цель и выходите на связь.
Положив трубку, глава минского Дневного Дозора окинул взглядом собравшихся.
- Четвёртая вспышка. Метро "Октябрьская".
Уходили быстро, но шагом, не теряя достоинства. Руководители двух Дозоров подошли к своим удивительно похожим чёрным машинам, припаркованным у ресторана.
- Я тебе не начальник, Данила, - сказал Степан Аркадьевич, открывая заднюю дверь. - Но езжай лучше на место. Их группа, вон, в километре, повезло, а пока наши доедут, там и выяснять будет нечего. Я в главный штаб.
- А больница?
- В больнице уже охрана стоит, и от Тёмных тоже. Или мне туда весь оперсостав свезти? - Степан Аркадьевич хлопнул дверью, и машина с визгом рванулась вперёд.
Выезжая на проспект на своей арендованной зелёной "Хонде", Данила думал, какой на самом деле бардак творится в любой отдельно взятой компании, будь она из людей или из Иных. Зам главы минского Дозора поехал в штаб, едва узнал о происшествии. Будет звонить начальству, отчитываться, спрашивать, что делать. А сам минский начальник наверняка кинет мячик Гесеру, или ещё кому-нибудь из "больших людей" - нельзя же так, не посоветовавшись... Волков тоже явно поехал заниматься чем-то подобным. Настолько мало осталось в Дозорах Иных, способных сделать что-то сразу и по делу, что приходится выписывать из Москвы его, никогда стратегическим талантом не блиставшего. Но всё равно, услышанное на встрече навело на мысли. Скажем, связать происшествия в людской политике с детьми-Иными Данила бы сам не додумался. Но если это и впрямь организованная группа, повелевающая правительствами, зачем ограничиваться скромным, по большому счёту, городом Минском? Может, другие ячейки просто ещё не нашли? Но самое главное - вся эта история с поимкой завербованных детей казалась игрой в одни ворота. Трое меньше, чем за две недели. Если у организации такие потери при иницииации, значит, она либо нанимает Иных тысячами, либо работает из рук вон плохо. И в то, и в другое слабо верилось. Были ещё другие варианты: случайность... или кто-то подбрасывал им этих без пяти минут подростков. Непонятно зачем. Данила не переоценивал свои способности: оба главы Дозоров наверняка об этом уже думали. Но им нужно было хоть что-то делать, принимать решения, справляться с ситуацией...
Мобильный заверещал, когда Данила заходил на предпоследний поворот перед целью - с Аранской на Свердлова.
- Да?
- Это я. Только что звонил Волков - его люди нашли ребёнка. - Голос Степана Аркадьевича казался почти радостным. - Мальчик сильно ранен. Видимо, убил нападавшего, когда оборонялся, - рядом труп. К метро ехать нет смысла: ребёнку нужна помощь, его уже везут в нашу больницу.
Данила несколько секунд молчал в трубку. Больница. Куда привезли первого, словно специально нарвавшегося на нож. Третью, нестабильную с самого начала. А второго, получается, везти не захотели - и он пришёл сам...
- Степан Аркадьевич! Алло!
Телефон молчал. Данила посмотрел на экран - вызов прервался. Нажал "Ответить на последний", параллельно выруливая на левую полосу, на разворот. Несколько секунд трубка не реагировала, а потом вместо гудков раздался тоненький прерывистый писк. Непонятный сначала, но постепенно складывающийся во что-то с детства знакомое. Точка, точка, тире, тире, точка. Ноль, ноль, один, один, ноль...
1001
- Подождите в операционной. Через десять минут буду.
Ассистент кивнула и ушла вверх по лестнице. Снежана осталась одна перед дверью приёмной "скорой". Обычно в этой комнатушке, маленькой и пустой, только осматривали экстренных больных. В этот раз, по всей видимости, предстояло сделать больше. Четвёртый случай за месяц... Сообщая ей о новом пациенте, Степан Аркадьевич добавил: любое воздействие, но он должен выжить, Тёмные всё спишут. Целительница только надеялась, что нового больного не придётся штопать, как Артёма, вдоль и поперёк, иначе и двадцати минут не хватит. Вспомнив об Артёме, Снежана снова смутилась, помотала головой и поспешно толкнула дверь.
"Четвёртый случай" лежал на ближайшей к выходу на улицу койке, за белой шторкой. Между ней и выходом виднелась дорожка капель крови - его тащили прямо так, без носилок. Носильщики были здесь же: одетая в кожу и хаки молодая ведьма, чей пол угадывался только по ауре, и молодящийся ведьмак в пенсионерском маскараде.
- Давно?
- Минуты две. - Старик хотел казаться дружелюбным. - Нам чем-то помочь?
- Не мешайте. - Тёмные не двинулись с места. - Если надо, подождите снаружи.
Напустив холода с улицы, оба вышли. Снежана отодвинула шторку и подошла к койке. Это снова был мальчик, примерно такого же возраста, как предыдущие. Тонкий, бледный, с хвостиком русых волос на затылке. Аура Светлого, пульсирующая, трепещущая, цепляющаяся за жизнь. Вязаный жилет весь истыкан чем-то тонким, вроде складного ножа, и впитал в себя столько крови, что с трудом можно было различить свет. Снежана взяла со столика ножницы, осторожно разрезала ткань, осмотрела раны обычным зрением, потом сумеречным. Мальчик умирал от потери крови, и её, конечно, можно было восполнить переливанием, по-людски. Вот только одновременно с этим ни лечить пробитый в двух местах желудок, ни бороться с возникшим из-за него сепсисом брюшной полости было нельзя. Кровь же без особых трудностей получалась другим способом - раз уж есть право на "любое воздействие". Всего лишь немного подтолкнуть организм, помочь произвести её самому - так же, как обычно, только больше... Снежана закрыла глаза, вытянула ладони над телом, уже чувствуя, как из груди к кончикам пальцев тянутся горячие нити. Говорят, у каждого магия ассоциируется со своим, сокровенным. Ей вот каждый раз казалось, что она гладит кого-то нежно любимого, ребёнка, или мужа, или кого угодно ещё, в кого хочешь вложить всё своё счастье, всю свою жизнь, и войти сам. Чем глубже входишь, тем сильнее откликается тело - заживают раны, рубцуются швы, срастаются кости... Кажется, давно Снежана не лечила с таким жаром, таким вдохновением. Казалось, будто она помогает не одному больному, а всем людям сразу, во всё человечество вдыхало немного новой жизни... Мир вокруг перестал существовать. В больнице что-то происходило, шёл рябью сумрак, слышались крики, вспыхивали боевые заклинания, но она не замечала. До тех самых пор, когда наконец удовлетворённо опустила руки и открыла глаза.
- Здравствуй.
Раненый мальчик смотрел прямо на неё. Внимательными, взрослыми, странно знакомыми глазами.
- Наконец мы встретились.
Второй голос раздался из-за спины. Снежана обернулась - перед ней плечом к плечу стояли трое. Белобрысый улыбчивый Артём. Мускулистый, мрачно глядящий исподлобья хулиган. Печальная девочка в голубом платье.
- Я говорила, что мне больно. Но ты всё исправила. Спасибо.
Глаза были одинаковые. Словно бесконечные зеркала из комнаты смеха - только чёрные, непроницаемые, непостижимые.