Существует и альтернативная версия. Полагают, что термин «новый русский» является каламбуром, перекликающимся со словом «нувориш» (фр. nouveaux riches — «новые богачи», «нувориши», от фр. nouveaux russes — новые русские). Возможно, термин вошел в обиход благодаря телевизионной программе «Комильфо», выходившей в начале 1990-х годов на популярном в то время телеканале «2x2». «Комильфо» была одной из первых программ на российском телевидении, где рекламировались товары и услуги для состоятельных покупателей. Неизменным атрибутом программы стала очаровательная ведущая, анонсировавшая ее фразой: «Комильфо — новая программа для новых русских».
Частное предпринимательство было впервые, после долгого перерыва со времен нэпа разрешено в СССР в 1986 году. Поначалу «свое дело» открывали немногие — обычно это вызывало осуждение окружающих. Предприниматели «первой волны» открывали чаще кооперативы, поэтому и назывались кооператорами. «Новые русские» стали обычным явлением несколькими годами позже, когда предпринимательством стали заниматься не только идеалисты, но и уголовные элементы вместе с чиновничеством, те, кто пришел в бизнес исключительно из жажды наживы.
Начиная с 1990-х годов «новые русские» являются постоянными персонажами анекдотов, которые обыгрывают стереотипы в представлениях о бизнесменах.
Среди анекдотов о новых русских есть анекдоты на разные темы. Некоторые анекдоты высмеивают низкий интеллектуальный, культурный и моральный уровень новых русских. («Новому русскому демонстрируют выставленную на продажу недвижимость: вот здесь — озеро, там — луга, лес… а там — старинный замок, вторая половина семнадцатого века… Новый русский (недоуменно): „Пацаны, я чет не понял, а где первая половина?“»).
Другая тема — несметное богатство «новых». («На пейджер нового русского приходит сообщение: „Папа, срочно завези пингвинов в Арктику. Валюсь по географии“» или «Новый русский выходит из Эрмитажа, оглядывает задумчиво здание: „Бедненько… бедненько… но чистенько!“»).
Народный фольклор обращает также внимание на беспринципность «новых», культивируемый ими беспредел. («Приходит к новому русскому Мефистофель: „Хочешь 600-й „мерседес“?.. А виллу на Канарах?.. А счет в 50 миллионов в швейцарском банке?“ — „Конечно, хочу!!!“ — „Тогда подписываем контракт: ты получаешь все это, а я твою душу“. Длинная пауза… Новый русский: „Мужик, не пойму в натуре, на чем ты меня кидаешь?“»).
Непременный атрибут «нового русского» — Mercedes-Benz S600.
Характерными атрибутами также считаются: малиновый пиджак, символ безвкусия и беспредела; барсетка, тяжелая золотая цепь на шее («голда»), золотая цепочка навыпуск; увесистый золотой перстень-печатка («гайка») — обычно на нескольких пальцах; мобильный телефон («труба», Nokia), считавшийся до конца 1990-х годов предметом роскоши.
Для «новых русских» характерны также жесты кистями рук с отогнутыми мизинцем, указательным и иногда большим пальцами и поджатыми к центру ладони средним и безымянным пальцами («растопырка», «распальцовка», «пальцы», «пацанская коза»).
Помимо Mercedes-Benz S600 образца 1991 года в кузове W140 («600-й мерс», «600-й мерин») могут быть «Хаммер» или Jeep Grand Cherokee («чирик», «джип», «жып»), а также другие иномарки: Audi, Volvo, BMW («бумер») и т. д.
«Новому русскому» свойственны низкий интеллект, бритая «ежиком» голова, характерная речь с использованием воровского жаргона, слов «типа», «чиста», «в натуре», «конкретно» и т. д., блатная феня (например, «капуста» — много наличных в долларах США).
«Новый русский» — темное и диковатое существо, занятое отчаянной и неумелой демонстрацией собственного благосостояния. «Новый русский» в анекдотах ввел в обиход сопутствующего персонажа — «щуплого чувака на „Запорожце“», и с этого момента анекдот начал выполнять серьезную функцию социального психотерапевта.
Как полагают специалисты, «новый русский» в фольклоре — это продолжение темы генеральской жены, весьма популярной после Второй мировой войны. Генеральша — это такая деревенская тетка, на чью малограмотную голову вместе с мужниными чинами обрушилось невиданное по тем временам богатство. «Это была эпоха жуткого грабежа Германии, — говорит Александра Архипова, — когда этим самым генеральшам достались гардеробы немецких аристократок, а они даже не могли отличить пеньюар от вечернего платья».