Ручной же медведь был неотъемлемой частью праздничного карнавального быта. Например, участники шутовских процессий царя Петра I ездили на живых ручных медведях. Около 1750 года императрица Елизавета запретила держать медведей в Петербурге и Москве («а кто к оному охотник, держали б в деревнях своих и по ночам бы не водили»), хотя на другие города запрет не распространялся.
Медведь на Руси — нечто вроде царя зверей, подобно льву в Африке или тигру в Индии, он — хозяин русского леса. А хозяина на Руси всегда уважали, и это уважение перенесли на медведя: «Хозяин в дому, что медведь в бору». — гласит пословица.
Расставание с медведем, выключение его из человеческого мира было длительным. Так, в «Войне и мире», где речь идет о событиях начала XIX века, еще упоминаются вскользь невинные шалости Долохова, Курагина и Пьера Безухова: поймали квартального, привязали его спина со спиной к медведю и пустили косолапого в Мойку. Медведь также кутит в компании: Пьер «ухватил медведя и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате…».
Одновременно с «расчеловечением» подданных народ «очеловечивает» зверя. Из уст в уста передавалось множество «медвежьих» историй, одну из которых пересказал Салтыков-Щедрин в «Пошехонской старине»: медведь одну бабу в берлогу увел и целую зиму ее держал.
Современный писатель Алексей Кожевников собрал в одной книге множество «медвежьих» историй. В книге о медведе он отзывается так: «Люди зря воюют с медведями. Надо, наоборот, дружить. Будет лучше и тем и другим. Приручили же, прикормили волка, сделали из него друга себе, собаку. А медведь смирней волка, его приручить легче. Волк постоянно живет на мясе. А медведь, как человек, ест все: грибы, ягоды, всякие коренья, овощи, на домашний скот нападает только по злой нужде. И пользы от медведя будет куда больше, чем от собаки, даже от лошади. Медведь может возить и в упряжке и верхом, таскать в лапах, по лестницам. Медведь многое может».
Квинтэссенция идиллических представлений о медведе — советские мультфильмы. В мультфильмах медведь почти всегда добрый и справедливый. Обычно он — верховный арбитр, глава лесной власти, поэтому не может иметь иного облика, кроме как только положительный.
В наши дни, когда все забыли, что где-то в лесной глуши еще существует дикий медведь, а знают медведей только по зоопарку, цирку, мультфильмам и сказкам, ему, медведю, чрезвычайно симпатизируют. Поэтому «медвежья» метафорика в политической сфере, скорее всего, актуальна и действенна. Эта метафорика есть не что иное, как отблеск мифа, как проекция архетипической народной памяти об архетилическом «идеальном» медведе.
Итак, изображение медведя в качестве символа и олицетворения России издавна используется россиянами, особенно широко в XX веке. Например, на Олимпийских играх в Москве символом Олимпиады стал Олимпийский Мишка, полная противоположность «страшного русского медведя».
Очень часто медведь как олицетворение России используется в западных странах, особенно в Великобритании. Однако за рубежом этот символ далеко не всегда имеет положительную окраску. Часто это сравнение подразумевает, что Россия — это «большая, неуклюжая и жестокая» страна.
Глава 7
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Произведения художественной литературы всегда «имеют» своего автора, а вымышленные знаменитости, таким образом, вполне определенное происхождение. Художественная литература объединяет авторские (включая и анонимные) произведения, в отличие от не имеющих автора произведений фольклора.
В известной степени все литературные персонажи вымышлены.
Как общее правило, вымышленные герои могут быть частью литературного произведения, кинофильма или сериала, компьютерной игры, театральной постановки или любого другого подобного произведения искусства.
Появившись в литературе, персонаж может перекочевать в театр, оттуда в кино, в анекдот. Можно, конечно, как говорил В. И. Ленин, и пропустить одну или две формации, и фазу — из литературы в устное народное творчество. Но что совершенно очевидно — едва ли не большинство вымышленных знаменитостей, родившихся под пером писателя, одновременно известны нам и по другим видам искусства, и уже никто толком не может сказать, в каком именно жанре произошло «рождение» героя, к которому мы относимся как к живому современнику. Но, поскольку литература является более ранним видом искусства, чем, скажем, кино, большинство героев прошлого и позапрошлого веков уместнее относить к литературе как «стране» своего происхождения.