Выбрать главу

– Вы в последнее время перешли к прозе и написали несколько романов. С чего такой поворот?

– Я, перед тем как мне исполнилось 37 (трагически опасный возраст для поэтов), в 1991 году быстро перекинулся на прозу и написал два-три романа. Проскочил.

– А стихи как же?

– Пишу. Не опасно же.

– А что за история была с Литинститутом? Я где-то прочитал, что вас когда-то не хотели принимать, забраковав лирику, и вы подсунули что-то ура-патриотическое, которое было воспринято благосклонно. Или это тоже байка?

– В Литинститут я конкурс творческий прошёл два раза подряд. Но в первый раз поступать не стал. А когда поступил, то после первого курса ректор меня за поведение исключил на год, с условием, что я поеду в промышленный город, буду работать на заводе. И он меня восстановит. Я вернулся после Тракторного завода в Челябинске, где отработал этот год художником, пришёл восстанавливаться. Ректор попросил показать стихи на «рабочую тему». Я соврал, что с собою не захватил, а принесу, мол, как-нибудь потом. «Завтра приноси. Иначе не восстановим…» Пришлось отправиться в книжный магазин, набрать десяток чужих сборников, полночи перепечатывать оттуда. А утром принёс эту подборку. Ректор внимательно прочёл, похвалил и подвоха не обнаружил. Благо у стихов этих был единый стиль. Вернее, отсутствие признаков какого-то бы ни было стиля.

– Кстати, недавно Министерство образования и науки включило Литинститут в список неэффективных вузов. Что вы об этом думаете?

– Это, конечно, с их стороны большой прокол. Но следует сказать, что и в это министерство, и во многие другие министерства, организации, ведомства ещё с девяностых годов насочилось много всякой зловредной нечисти. Тут работы по выявлению и изгнанию этой нечисти лет на двадцать. Ежедневной, рутинной. Причём будет нарастать оголтелое сопротивление. Вот только что взволнованно кричали – нужно бороться с коррупцией, рыба, мол, «гниёт с головы». И что же мы видим? Едва провели первые обыски и завели серьёзные дела, едва тронули эту «рыбу» за жабры, как немедленно кругом завопили теми же взволнованными голосами: «Репрессии, тридцать седьмой…» И вот, раз уж речь зашла о репрессиях, то к слову. Происходит парадоксальный, не очень логичный, хотя и психологически понятный процесс. Чем яростнее проводят так называемую десталинизацию, тем больше нарождается в России сталинистов. Причём это особенно заметно в молодёжной среде. Лично я, при всём уважении к эпохе и её свершениям, не хотел бы жить в то беспокойное время. Кто его знает, как бы там повернулось в личной жизни. Всё-таки «стреляли…» Но у людей, которым внушается ненависть к собственной стране и истории, аргументы простые: «Сталин империю восстановил, великую войну выиграл, а вы что сделали? И почему каждый год без всяких расстрелов и репрессий вы по миллиону народу в землю втаптывали?» И крыть тут нечем.

– Многие писательские объединения и издания сегодня открывают платные литературные курсы, чтобы поправить своё финансовое состояние. В «Москве» ничего подобного не планируется?

– Моя давняя мечта: литературу (и вообще искусство) следует жёстко отделить от денег. Писателей, художников, музыкантов кормить за государственный счёт, бесплатно. В обычной скромной столовой, два-три раза в день. Рюмка водки по воскресеньям… Денег лишить, даже карманных. Тогда исчезнет вся эта зарабатывающая многотиражная шушера, все эти пишущие домохозяйки. Останутся настоящие природные таланты и, конечно, графоманы. Две простые и очевидные категории творцов. И союзы писателей очистятся. Да и какие сейчас союзы писателей? Набирали ведь всех подряд, кто грамоте обучен и перо умеет в пальцах держать. Только взносы плати. А вот у нас в редакции зарплата литсотрудника – меньше десяти тысяч рублей. Живём на подписку, за счёт издания книг, а также на пожертвования благотворителей. Литературой добыть денег нельзя. Как только литература становится способом добычи денег, это уже не литература. Круг замкнут.

Три обязательных вопроса:

– В начале ХХ века критики наперебой говорили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?

– Натуральная и доброкачественная литература сегодня ушла в подполье, в безвестность, в малые тиражи. Что же на виду и на слуху? Многие научились изготавливать тексты, очень похожие на «художественную литературу». Эпоха технологий. Время фальсификаций и подделок. Вот мы, к примеру, читаем в магазине этикетку: «Сок натуральный». Ясно, что это – и не сок, и не натуральный. Или, положим, говорят – писатель Акунин. То же самое. И не писатель, и не Акунин. Я говорю не ради обиды, а для наглядности. Нарочно утрирую. Как бы литература. Голливудские технологии. Чем кончаются земные сюжеты? Торжеством добра: «Умри, гадина!» В небо литература не заглядывает, роется в мусоре. И ещё. Мотором творчества является тщеславие. Писатель прошлых эпох, добывая себе славу, трудился не покладая рук. Нынче появились иные, более лёгкие способы прославиться. Писатель элементарно меньше трудится, работает без черновиков, следовательно, произведения его заведомо несовершенны. Да и издатель требует три-четыре романа в год. Товар скоропортящийся. За год не раскупили тираж – на помойку.