- Принцесса Тэамелис! - возмутительно взвизгнула мать Финота, и только сейчас я поняла, что мы с Альниром стоим по центру зала. Его руки лежат на моей талии, а на губах до сих пор ощущается свежесть его поцелуя. - Что Вы такое себе позволяете?!
Боги, что же я наделала-то!
К щекам мгновенно подступил стыдливый румянец, обжегший меня всю, и я мечтала лишь об одном - поскорее сгореть со стыда, чтобы не видеть всех этих рассерженных, недоумевающих, возмущенных и оскорбленных (да, я говорю о Ларии) взглядов. Бандит, лицо которого до сих пор скрывала маска, даже бровью не повел. Отпустил меня, выпрямился и широко улыбнулся.
- Чего она только не вытворяет, когда выпьет, - язвительно заявила моя обожаемая сестра. Видимо, в отместку. Я аж вся побледнела. Или покраснела, на этот раз от праведной ярости. Да и вдобавок ко всему едва не подавилась собственным возмущением.
Принцессы начали хихикать, а гости - перешептываться, осуждая мое поведение.
- Да как ты... - не знала, что вообще могу сказать, оказавшись в такой ситуации. Нет, а как я могла так поступить? Он же бандит! Разбойник! А я почти поверила в весь этот бред! Во все эти слова, во все эти чувства! Какая же я дура! Он ведь наверняка всего лишь хотел испортить этот прием!
Не знаю, на что я злилась конкретно: на сестру, ненавидевшую теперь меня всеми фибрами души за поцелуй с разбойником и унизившую меня на глазах у многочисленной толпы, на Альнира за то, что пробудил во мне этот трепетный порыв, проявившийся столь не вовремя, или же на саму себя за то, что оказалась столь глупа и неосторожна.
Разъяренная, оттолкнула молодого человека в сторону и поскорее умчалась вон из зала. Мечты о принце были безнадежно упущены - вряд ли Финот и его семья еще хоть раз захотят увидеть такую развратную принцессу, как я. Да, я окрестила себя развратной, ибо никак по-другому наш с бандитом коварный поцелуй больше и не назовешь. Я позволила ему себя поцеловать! Позволила сестре выставить себя дурой перед сотней людей! Повелась на все эти "Будь моей, Тэа!", "Принц тебе ни к чему, Тэа!". Да теперь мне лучше вообще с лица континента исчезнуть! Как я могла?
Чувствуя себя униженной и оскорбленной, с гневом захлопнула дверь в выделенную мне комнату и, не обращая внимания на вопли и восклицания не на шутку перепуганной Пренны, в голос разрыдалась.
- Что же это такое-то?! - оголтело носилась вокруг меня Пренна уже минут двадцать, не зная, с какой стороны ко мне подступиться. - Что же стряслось, моя госпожа?
Говорить не хотелось, и я лишь сильнее завыла, как голодная волчиха. Да и что я скажу? Что поддалась шарму простого разбойника? Что опозорила себя на весь континент? На все королевства? Да лучше сразу же в окно выпрыгнуть. Зареванная, бросила туманный взор на окошко своих временных покоев, и тут же передумала - не красиво ни капли.
- Кто же обидел Вас, Ваше Высочество? - служанка уселась рядом на кровать, на которой я развалилась, и я ощутила, как перина прогнулась под ее тяжелым весом. Рука коснулась моих волос и ласково погладила по голове, отчего я испытала к себе лишь еще большую жалость и снова затопила помещение в истеричных воплях. - Да что ж за напасть-то такая!
Пренна, очевидно, драматично всплеснула руками. За дверью в коридоре то и дело слышались недовольные разговоры мечущейся туда-сюда прислуги, о том, что благодаря какому-то нерасторопному магу им теперь приходится убирать зал торжеств, вычищая разбитое стекло. Ну почему? Почему все обратили свои взоры именно на нас с Альниром, а не на этого недоучку-волшебника, перестаравшегося с магическими фишками бала?
Чувствуя к себе безграничное отвращение, резко поднялась с кровати.
- Мы уезжаем, - твердо заявила я.
- Но, госпожа... - растерялась женщина, уставившись на меня в таком недоумении, словно сочла сумасшедшей.
- Собери мои вещи, Пренна, - приказала строго, смахивая слезы с лица. - Ноги моей здесь больше не будет!
Теперь почему-то перспектива слоняться по лесам всю оставшуюся жизнь уже не казалась мне такой вопиюще неподходящей для принцессы. Полная решимости, я растрепала свои волосы, бросила мамины украшения в чемодан и переоделась, стаскивая бальное платье так, словно оно с подола до рукавов было обрызгано какой-то заразой. С яростью швырнула одеяния в стену, даже не намереваясь брать их с собой обратно, и натянула более свободный и не такой пышный наряд.