«Ты знаешь столько же, сколько и я», - сказал я, оценивая его с первого взгляда.
Ему едва исполнилось тридцать лет. Он был легковесом, но явно гибким и резким. Я предпочел быть настороже. Если бы он был экспертом в боевых искусствах, он мог бы доставить мне неприятности, несмотря на Вильгельмину, Гюго, Пьера и мое преимущество в двадцать пять килограммов.
- Знаю, - наконец признался он, взяв по очереди бумажное полотенце, чтобы вытереть руки. Мой старый друг Пой Чу иногда был небрежным. Это действительно печально. Но, как я уже сказал, у меня есть информация, которую вы ищете. Вы должны быть счастливы.
«Я должен увидеть», - сказал я, предпочитая сохранить свою сдержанность, прежде чем убедиться, что он не блефует. Все зависит от информации.
- О, она отличная, - подтвердил мой собеседник.
- А из чего она состоит?
- Простите ?
- Я спрашиваю вас, какую информацию вы хотите мне дать?
«Продать вам, мистер Морли», - поправил он с натянутой улыбкой. Об этом, если не ошибаюсь, договорились.
Двести тысяч долларов все еще ждали в банке Hong Kong & Shanghai Banck в Виктории. Но излишне говорить, что так называемый друг По Чу не увидит и сотню, пока не покажет её.
- Я был готов заплатить Пой Чу, - говорю я. Я в равной степени готов заплатить и вам. Мне еще нужны гарантии на товар.
Мужчина скривился, показав мне два ряда крошечных зубов, идеально ровных и ослепительно белых.
«Это очень интересный документ», - сказал он. Но место не удачно выбрано, чтобы об этом говорить.
Судно на подводных крыльях рассекало воду плавным плавным движением. Воздух завибрировал от урчания двигателя.
«Напротив, мне кажется, что у нас здесь есть весь необходимая изоляция», - отметил я.
Молодой человек взглянул на дверь и снова посмотрел на меня.
- Вы ошибаетесь, - сказал он.
- Что ты имеешь в виду ? - спросила я, прищурившись, озадаченно.
- За нами обоими наблюдают, мистер Морли.
- Кто это?
- Кто-то, кто, скажем так, очень дружит с правительством в Пекине.
Таинственный конкурент, убивший Пой Чу, или кого-то еще? Коллега бывшего двойного агента, похоже, не хотел давать мне никаких подробностей по этому поводу.
«Знайте, что за вами следят с тех пор, как вы ступили в Гонконг», - продолжил он. Они знают абсолютно все, что вы делаете, даже сейчас. Они ждут, что вы приведете их к документу Пой Чу.
- А вы знаете, где этот документ?
- Совершенно верно, мистер Морли.
- Ты тоже знаешь, кто меня преследует?
- Это так же верно.
- Так кто он?
Он улыбается от уха к уху, явно забавляясь потоком моих вопросов. Затем он открыл рот и наклонил голову в раковину. Его глаза закатились, уступая место неподвижным желтовато-белым шарам. Моя реакция была полностью инстинктивной, каждый из моих рефлексов механически сменял другой. Менее чем через секунду я лежал на клетчатом полу с Вильгельминой в руке и смотрел на дверь, которая бесшумно колебалась на хорошо смазанных петлях. Что касается друга Пой Чу, он тоже потерял способность говорить. Он медленно соскользнул в раковину из нержавеющей стали и рухнул у моих ног бесформенной кровавой кучей.
Пора признать удар, я встал и бросился к распахивающейся двери с моим Люгером в руке. Маленький коридор был пуст, как будто убийца испарился. Судно на подводных крыльях перевозило более сотни пассажиров и, естественно, не подлежало регулярному досмотру. Я повернулся и пошел в ванную.
На белой рубашке незнакомца на уровне груди образовалось большое малиновое пятно. Его рот был разинут. На его лице было выражение недоверия. Очевидно, он не ожидал, что его здесь расстреляют, да и так легко. Где-то здесь на корабле на подводных крыльях убийца с глушителем должен был поздравить себя с выполнением указаний Пекина с такой точностью.
Я должен был действовать быстро, если не хотел, чтобы в компании трупа меня удивил возможный пользователь помещения. Я как можно быстрее обыскал карманы мертвеца и нашел там гонконгский паспорт, выданный на имя Вай Цанга.
«Бедный Вай Цанг», - сказал я себе с ноткой горечи.
Но больше, чем личность этого человека, моим большим открытием была на последней странице паспорта виза в Бирму со штампом накануне. Предположение, на котором я основывал свои действия, внезапно показалось мне гораздо более убедительным, чем я осмеливался надеяться.