- Остановка на фуршет, - объявил я.
- Отлично ! воскликнула она.
Комната и особенно красно-белая клетчатая клеенка, покрывающая столы, сразу напомнили мне Casa del Cabrito в Браунсвилле. Но здесь все было аккуратно и аккуратно.
За стойкой стояла толстая матрона. Она варила яйца на гриле. Рядом с яйцами шипело несколько плоских сосисок. Аромат восхитительно щекотал мне ноздри. Мне казалось, что я никогда не слышал чего-то настолько соблазнительного.
Толстая дама перевернула яйцо, посмотрела на нас и спросила:
- Ты что-то хочешь ?
«Четыре хорошо прожаренных яйца и шесть сосисок», - ответил я по-испански.
«Я приготовлю это для вас сейчас», - сказала она. Сядьте за стол. Если хочешь кофе, угощайся.
Я сел, а Самира пошла за двумя чашками кофе. Два стола были заняты по два человека. Трое других клиентов ели в одиночестве. Все они были похожи на сельскохозяйственных рабочих. У некоторых штаны были закатаны до колен. Голени были влажными. Несомненно, крестьяне, которые ночевали, орошая поля. Все они одобрительно посмотрели на Самиру, что меня нисколько не удивило. Нужно было быть слепым, чтобы оставаться равнодушным к очарованию этой девушки, которая махала рукой в халате посреди комнаты с чашкой кофе в каждой руке.
Выпивая кофе, я скользнул взглядом. В конце комнаты наверх вела небольшая лестница. Рядом с клеткой вывеска гласила: комнаты в аренду. Я показал его Самире.
- Если номера такие же чистые, как ресторан, - сказал я, - мы могли бы здесь переночевать.
- Отличная идея, - ответила она.
Она вернулась, чтобы наполнить наши чашки крепким, но восхитительным мексиканским кофе. Когда она вернулась, нам подали еду. Толстая сеньора, помимо яиц и сосисок, принесла нам поднос, полный горячих тостов с маслом, и чашку с медом.
Я спросил ее, есть ли у нее свободная комната.
"Si Señor", - ответила она. У меня все еще есть комната для влюбленных.
И её огромное лицо озарилось понимающей улыбкой. Мы быстро закончили ужинать, и, выпив последнюю чашку кофе, я оплатил счет и заполнил лист.
- У вас есть место для парковки сзади, если хотите, - сказал хозяин. Существует также внешняя лестница, по которой ваш багаж можно поднять в номер, минуя кафе.
Я не на столько надеялся. Парковочное место меня устраивало. Это позволило мне скрыть машину от посторонних глаз.
Я тоже не ожидал найти такую большую комнату. В трех стенах были большие окна - одно из них выходило на небольшой ручей, извивающийся в Рио-Гранде - толщина глиняного кирпича придавала комнате свежесть кладовой.
Большой кровати с четырьмя столбами должно быть не меньше века. Все было безупречно чистым. Покрывало казалось пухлым, как будто оно было наполнено воздухом. Я не видел ни одного с детства, но сразу понял, что у нас есть право на перину.
Самира тоже это заметила.
- Перина! воскликнула она. Как дома.
«Это именно то, что нам нужно», - сказал я, прижимая к себе ее стройное стройное тело.
Наши губы искали друг друга в долгом поцелуе, полном нежности, который внезапно стер память о том дне, который мы только что прожили.
Самира наконец отстраняется.
«Мне абсолютно необходимо принять ванну», - сказала она. Я чувствую себя грязной!
Я не сводил с нее глаз ни на секунду, когда она сбрасывала халат и низ своего крошечного купального костюма. Затем она повернулась ко мне спиной, чтобы я развязал ремешок на верхней части ее бикини. Обеспокоенный видом этого великолепного тела, я неуклюже возился, как новобрачный. В конце концов, я все-таки взял верх над узлом, и тряпка упала на пол в спальне.
Мне казалось, что я впервые вижу это тело. Наш первый акт любви рядом с окровавленными трупами был настолько коротким и спонтанным, что я не удосужился оценить идеальные линии. Теперь все было иначе. Я взял в руки две маленькие твердые груди Самиры и почувствовал, как они раздуваются от желания на ладони. Затем я позволил своим рукам скользнуть по безупречному шару ее ягодиц, прежде чем она рассмеялась, когда побежала в душ.
Я начал раздеваться, стараясь спрятать Хьюго, Пьера и Вильгельмину возле кровати, в пределах легкой досягаемости. Я снимал носки, когда раздался голос Самиры.
Она позвала - Ник! . Вы не можете представить, как мне одиноко в этом огромном душе!