Все прочие источники, даже труды панегириста герцога Вильгельма, Вильгельма из Пуатье, утверждают, что король недвусмысленно назвал наследником английской короны эрла Гарольда, и уитенагемот подтвердил это решение. Так что, похоже, автор «Жизнеописания…», стремясь защитить интересы своей покровительницы, королевы, намеренно принизил значение последних слов короля, представив дело так, что эрл Гарольд должен был в определенной степени подчиняться Эдите или быть регентом при истинном наследнике. Впрочем, это последнее толкование, к которому прибегают нормандские хронисты, можно исключить, поскольку никакой другой наследник не назван. По-видимому, в «Жизнеописании» изменен порядок, в котором король отдавал свои последние распоряжения, так что слова о наследовании королевства говорятся после требования особого покровительства для Эдиты. Король Эдуард, безусловно, прежде всего распорядился судьбой трона, сказав что-нибудь вроде «Я отдаю свое королевство моему благородному эрлу, Гарольду, который всегда был верен мне и не оставлял без внимания ни одной моей просьбы», а затем уже вверил королеву Эдиту заботам Гарольда и попросил эрла принять клятву от его французских слуг, как если бы они присягали королю. Глагол commendare (лат. «вверять, поручать») — термин из правового лексикона: король отдавал свою страну и королеву Эдиту под защиту эрла Гарольда; все жители королевства становились вассалами и подданными Гарольда. Этот глагол может также иметь значение «дарить, жаловать», и в Англосаксонской хронике недвусмысленно сказано, что король Эдуард «пожаловал» королевство эрлу Гарольду, который должен был еще получить поддержку уитенагемота.
Адресованная Гарольду просьба короля позаботиться о королеве Эдите и принять клятву от тех французов, которые пожелают остаться в Англии, звучит так, словно власть уже находится в руках эрла. На гобелене из Байё сцена, где умирающий король Эдуард обращается к эрлу Гарольду и прочим приближенным, находится над изображением мертвого короля, и обе они следуют после изображения похоронного шествия. Таким образом, сцена речи на смертном одре непосредственно соседствует со сценой, где придворные вручают корону Гарольду, логически связывая один эпизод с другим. Изображения снабжены подписью: «Здесь король Эдуард на ложе обращается к своим подданным; здесь они передают королевскую корону Гарольду», и сразу вслед за этим — «Вот сидит Гарольд, король Англии». Причина и следствие указаны четко. Англосаксонская хроника воздает должные почести королю и добавляет, что он «передал королевство человеку достойному, благородному эрлу, самому Гарольду, который верно служил своему повелителю словами и делами, не оставляя без внимания ни одной его просьбы».[24]
То, что король назвал Гарольда своим преемником, не отрицал никто, даже герцог Вильгельм. Нормандцы просто решили проигнорировать непреложность verba novissima, утверждая, что обещание, которое Эдуард предположительно дал Вильгельму, имеет большую силу из-за их родства (Вильгельм приходился Эдуарду внучатым племянником) и что эрл Гарольд, якобы являвшийся вассалом герцога, должен был отказаться от оказанной ему чести. Нет никаких свидетельств того, что король Эдуард когда-либо заявлял о своем намерении передать трон нормандскому герцогу, за исключением утверждений самих нормандцев. Если бы король сделал такое заявление, это непременно было бы отражено в Англосаксонской хронике. Эдуард не оставил и письменного завещания: если бы оно существовало, Вильгельм приложил бы все усилия, чтобы его заполучить.
В субботу, как только тело короля предали земле, уитенагемот собрался, чтобы подтвердить права Гарольда на корону. За этим сразу последовала коронация. Не стоит усматривать здесь неуместную спешку: причиной были исключительно соображения удобства и насущная необходимость как можно быстрее возвести на трон нового короля. 6 января праздновали день Богоявления, магнаты и духовенство все еще находились при дворе, ожидая стремительно приближавшейся смерти короля и его похорон. Они съехались в декабре на традиционное рождественское собрание уитенагемота, остались, чтобы присутствовать при освящении Вестминстерского аббатства, и вынуждены были задерживаться из-за возникшей ситуации. Сопоставление со списками свидетелей в грамотах, выпущенных в 1064–1065 годах, ясно показывает, что практически все влиятельные лица собрались в те дни в Лондоне. Они едва ли могли просто склониться перед авторитетом эрла Гарольда. Но в условиях постоянной угрозы со стороны скандинавских королей, при том, что изгнанный эрл Тости в любой момент мог попытаться вернуть себе власть, и с учетом притязаний Вильгельма Незаконнорожденного (о которых Гарольд знал), необходимо было выбрать короля как можно скорее. Поэтому казалось вполне логичным воспользоваться присутствием в Лондоне всех членов уитенагемота и решить вопрос немедля.