Старый, обветренный и сутулый человек с гротескно распухшими фалангами пальцев вышел из задней комнаты. — Простите, сеньор. Я не слышал тебя. Моя внучка, маленькая девочка, умерла сегодня утром, и мы готовимся к похоронам. Что желаете, сеньор?
Текила, пор фаворит . И мне жаль вашу внучку. От чего она умерла?
Старик поставил перед Ником грязный стакан и полбутылки дешевой текилы. Он выдвинул соль, половинку лимона и тарелку сушеных ломтиков манго. Ник налил, не обращая внимания на лимон — он выглядел заплесневелым, — но использовал соль. Старик апатично смотрел на него, пока Ник не повторил свой вопрос. Затем он пожал плечами и развел руками в старомодном жесте поражения.
— Из-за лихорадки, сеньор. Брюшной тиф. Здесь это часто случается. Некоторые люди говорят, что это происходит из колодца, из которого мы все должны пить.
Ник налил себе еще стакан текилы. — У вас в деревне нет доктора? Глупый вопрос!
Старик покачал головой. — Доктора нет, сеньор. Мы слишком бедны. Никто не хочет оставаться в нашей деревне. Правительство обещало нам доктора и сыворотку, но они не приходят. Врач не приходит, поэтому наши дети умирают».
Наступило долгое молчание, нарушаемое только жужжанием мух. Кантина была полна ими. Ник спросил: «В деревне есть полицейский?»
Старик лукаво посмотрел на него. — Полиции нет, сеньор. Они не мешают нам. И мы им не мешаем. Нам плевать на полицию!
Ник уже собирался ответить, когда услышал звук дорогой машины на улице. Он подошел к двери, скрылся из виду и выглянул наружу. Это был «роллс-ройс», который он видел в бинокль прошлой ночью. На этот раз он не увидел вспышки серебряных волос. Каковы бы ни были намерения водителя Роллса в этой отдаленной деревне, дама, по-видимому, к этому не причастна. Машиной управлял невысокий толстяк, похожий на метиса или, на взгляд опытного N3, на китайца, пытающегося сойти за метиса . «При данных обстоятельствах это вполне возможно», — подумал Ник. Он с интересом наблюдал, как «Роллс» остановился сразу за закусочной , и из него вышел водитель. Он был одет в спортивные шорты и модную спортивную рубашку, а также в синие кроссовки. Он шел пружинистой походкой и его фигура производила впечатление угловатой мускулатуры, мощной свернутой пружины. Дзюдист, подумал агент AX, или каратист, наверное. Он сделал мысленную пометку. У мужчины был небольшой молоток и большой свернутый лист бумаги. Он подошел к глухой стене заброшенного глинобитного дома и прибил к ней плакат, вынув гвозди изо рта. Ник не мог прочитать слов, но изображение змеи было достаточно четким. Золотая змея с хвостом во рту, такая же, как браслет, который он видел.
Второй мужчина высунул голову из заднего окна «Роллса» и что-то сказал метису. На мужчине была белая панама, но Ник мог ясно видеть лицо.
Он был румяный, упитанный, начал немного толстеть. Свиная морда, которую он не так давно видел на глянцевой фотографии из Сан-Диего. Этого человека звали Максвелл Харпер, и он был директором крупного агентства по связям с общественностью в Лос-Анджелесе. Он руководил рекламной кампанией косметики De Teef.
Харпер также занимался рекламой Партии Змеи, отсюда несколько поверхностный интерес со стороны ЦРУ. на него. Мужчина не делал ничего противозаконного, как ясно дал понять директор. Он был зарегистрирован в правительстве Мексики и имел разрешение на работу. Змеиная партия открыто платила ему за проведение кампании. Тем не менее, за ним следили. Из того, что директор не сказал, Ник сделал вывод, что ЦРУ несколько беспокоился о Максвелле Харпере.
Метис закончил прикреплять плакат и пошел обратно к машине. Вместо того, чтобы сесть за руль, он взял с переднего сиденья второй рулон бумаги, сказал что-то Харперу и направился к кафе-закусочной. Ник повернулся и пошел к задней части буфета. Проходя мимо бара, он поднял двадцать песо и приложил палец к губам. Старик кивнул. Ник проскользнул через дверь в заднюю комнату. Он приоткрыл дверь и прислушался. Взгляд его, обыскивая обшарпанную, голую комнату, упал на маленький гробик на козлах. Ребенок в гробу был одет в белое платье. Ее маленькие ручки были скрещены на груди. Она была похожа на коричневую резиновую куклу, которую на мгновение отложили в сторону.
Из бара лился поток испанского языка, сильно приправленного провинциальным диалектом. Ник посмотрел в щель. Метис выпил и обратился к старику. Он развернул плакат на стойке бара и поставил на него пивные бутылки. Он указал тупым пальцем на текст и продолжил. Старик угрюмо молча слушал, время от времени кивая. Наконец, метис сунул старику тонкую пачку песо, указал на стену кантины и ушел. Ник подождал, пока не стихло тихое гудение роллов, и вернулся к бару. Старик читал плакат, пока его губы шевелились.