— Они — это горожане или взрослые вообще?
Она пожала плечами, как бы говоря: Какая разница?
— Но вы знаете.
— Если на то пошло, мы знаем, — ответил Ричи. С вызовом посмотрел на меня, однако глаза за чиненными очками блестели маниакальным смехом. И у меня сложилось впечатление, что смех этот никогда их не покидал.
Я шагнул на траву. Они не убежали, вопя во весь голос. Более того, Бевви пододвинулась (толкнув локтем Ричи, чтобы он последовал ее примеру), освобождая мне место. Получалось, что они либо очень храбрые, либо очень глупые — однако эти ребята никак не выглядели глупыми.
Затем девочка задала два вопроса, которые меня огорошили:
— Я вас знаю? Мы вас знаем?
Прежде чем я успел ответить, заговорил Ричи:
— Нет, не в этом дело. Просто… ну, как бы это сказать… Вам что-то нужно, мистер Амберсон? Ведь так?
— Честно говоря, да. Кое-какие сведения. Но как вы это узнали? И как вы узнали, что я не опасен?
Они переглянулись, между ними прошел какой-то сигнал. Конечно же, я не мог знать, какой именно, но кое-что точно уловил: они чувствовали, что я не просто приехал из другого города… И не боялись в отличие от Желтой Карточки. Совсем наоборот: их это влекло. И еще я подумал, что эти симпатичные бесстрашные ребятки могли бы рассказать о кое-чем интересном, если бы захотели. Я до сих пор гадаю о чем.
— Просто вы неопасный, — ответил Ричи и посмотрел на девушку. Та согласно кивнула.
— Вы уверены, что… плохие времена… закончились?
— По большей части, — ответила Беверли. — Все должно стать лучше. Я думаю, для Дерри плохие времена закончились, мистер Амберсон… Но это гиблое место… Во многих смыслах.
— Допустим, я скажу… чисто гипотетически… что на горизонте маячит еще одно плохое событие? Похожее на то, что случилось с маленьким мальчиком по имени Дорси Коркорэн?
Они поморщились, словно я ущипнул их за то место, где нервы подходят к самой коже. Беверли повернулась к Ричи и что-то шепнула ему на ухо. Не могу утверждать, что именно, она шепнула быстро и тихо, но вроде бы я услышал: Это не клоун. Потом Беверли вновь посмотрела на меня.
— Какое плохое событие? Вроде того, когда отец Дорси…
— Не важно. Вы не должны этого знать. — Пора приступать к главному. Они могли мне помочь. Не знаю, с чего я так решил, но я был в этом уверен. — Вы знаете детей по фамилии Даннинг? — Я начал загибать пальцы. — Троя, Артура, Гарри и Эллен? Только Артура еще зовут…
— Тагга, — перебила Беверли. — Конечно, мы его знаем, он ходит в нашу школу. Мы разучиваем линди для школьного конкурса талантов, который проводится накануне Дня благодарения…
— Мисс Скавлетт, она уверена, сем раньше насинаешь практиковаться, тем лутьсе, — вставил Ричи.
Беверли Марш его словно и не услышала.
— Тагга тоже записался на конкурс. Он собирается спеть под фонограмму «Плюх-Плюх»[53]. — Она закатила глаза. Это у нее получалось отлично.
— Где он живет? Вы знаете?
Они знали, это точно, но ни один не произнес ни слова. Они собирались молчать, если буду молчать я. Это читалось на их лицах.
— Допустим, велика вероятность того, что Тагга не сможет выступить на конкурсе талантов, если за ним не приглядеть. Его братья и сестра тоже. Вы можете в такое поверить?
Они опять переглянулись, будто общались без слов. Времени на это ушло много, наверное, секунд десять. Такие взгляды свойственны влюбленным, но эти междулетки до любви еще не доросли. Впрочем, свойственны они и друзьям. Близким друзьям, которым пришлось что-то пережить вместе.
— Тагга и его семья живут на Коссат-стрит, — наконец ответил Ричи. Так я, во всяком случае, услышал.
— Коссат?
— Да, — кивнула Беверли. — С двумя «с».
— Понял. — Оставался один вопрос: станут ли они болтать о нашем разговоре на границе Пустоши?
Беверли смотрела на меня, пристально и тревожно.
— Мистер Амберсон, я знаю отца Тагги. Он работает в «Супермаркете на Центральной». Милый человек. Всегда улыбается. Он…
— Этот милый человек больше не живет дома, — вмешался Ричи. — Жена выгнала его.
Она повернулась к нему, ее глаза широко раскрылись.
— Тебе сказал Таг?
— Нет. Бен Хэнском. Таг сказал ему.
— Он все равно милый человек, — тихим голосом возразила Беверли. — Всегда шутит и все такое, но руки в ход не пускает.
— Клоуны тоже много шутят, — напомнил я. Они подпрыгнули, словно я вновь ущипнул их за нервный узел. — Но милыми от этого не становятся.