— На твоем месте — а я бы с радостью на нем оказался, хотя совершенно не хочу, чтобы ты попал на мое, при нынешнем раскладе, — я бы подумал: «Здесь какая-то лажа. За одну ночь рак не может так далеко зайти». Правильно?
Я кивнул. Конечно же, правильно.
— Ответ прост. Он так далеко зашел не за одну ночь. Я начал выхаркивать мозги примерно семь месяцев назад, где-то в мае.
Что ж, он меня удивил. Если он и выхаркивал мозги, то не в моем присутствии. И опять у него произошла математическая накладка.
— Эл, ты что? Сейчас июнь. Если отсчитать семь месяцев назад, будет декабрь.
Он помахал рукой — пальцы стали совсем тонкими, перстень морпехов свободно болтался, хотя раньше сидел плотно, — как бы говоря: «Давай не будем терять на это время».
— Сначала я думал, что сильно простудился. Но температура не поднялась, а кашель, вместо того чтобы пройти, только усиливался. И я начал худеть. Что ж, я не идиот, дружище, и всегда знал, что могу вытащить карту с большой буквой «Р»… хотя мои отец и мать дымили как чертовы заводские трубы и прожили больше восьмидесяти лет. Вечно мы находим оправдания своим вредным привычкам, верно?
Он опять закашлялся, достал носовой платок. Когда приступ закончился, Эл продолжил:
— У меня нет времени переводить разговор на другую тему, но я это делал всю жизнь, и трудно теперь отказаться. Если хочешь знать, труднее, чем от сигарет. В следующий раз, когда меня потянет в сторону, проведи пальцем по горлу, хорошо?
— Хорошо, — согласился я. Мелькнула мысль, что мне все это снится. Если так, сон получился очень уж реальный, даже с тенями от лопастей медленно вращающегося потолочного вентилятора на салфетках с надписью «САМАЯ БОЛЬШАЯ НАША ЦЕННОСТЬ — ЭТО ВЫ».
— Короче говоря, я отправился к врачу, сделал рентген, и они выявились, большие, как чертовы яйца, две опухоли. Прогрессирующий некроз. Неоперабельные.
Рентген, подумал я. Неужели до сих пор используют рентген, чтобы диагностировать рак?
— Какое-то время я там поболтался, но в итоге мне пришлось вернуться.
— Откуда? Из Льюистона? Из Центральной больницы штата Мэн?
— Из моего отпуска. — Он пристально смотрел на меня. — Только это был не отпуск.
— Эл, я ничего не понимаю. Вчера ты был здесь и прекрасно себя чувствовал.
— Внимательно присмотрись к моему лицу. Начни с волос и продвигайся вниз. Постарайся не замечать воздействия рака — он сильно меняет внешность человека, в этом сомнений нет, — а потом скажи, тот ли я человек, которого ты видел вчера.
— Что ж, ты, очевидно, смыл краску…
— Никогда ею не пользовался. Не буду обращать твое внимание на зубы, которые потерял, пока находился… далеко. Я знаю, ты это заметил. Думаешь, это воздействие рентгеновского аппарата? Или стронция-девяносто в молоке? Я никогда не пью молоко, разве что добавляю капельку в последнюю за день чашку кофе.
— Какого стронция?
— Не важно. Попробуй посмотреть на меня, как женщины смотрят на других женщин, когда хотят определить возраст.
Я попытался последовать его совету, и хотя любой суд откажется принять мои наблюдения в качестве доказательств, меня они убедили. От уголков глаз расходились паутинки морщинок, хватало их, маленьких и тонких, и на веках, как у всех тех, кому больше не приходится доставать дисконтную пенсионную карточку, подходя к кассе многозального кинотеатра. Отсутствовавшие вчера бороздки синусоидами пересекали лоб. Еще две морщины, гораздо более глубокие, отходили от уголков рта. Подбородок заострился, кожа на шее обвисла. Острый подбородок и обвисшую кожу я мог отнести к катастрофической потере веса, но эти морщины… и если он не лгал о волосах…
Эл еле заметно улыбался. Мрачновато, но не без юмора. И от его улыбки мне стало совсем тошно.
— Помнишь мой день рождения в начале марта? «Не волнуйся, Эл, — сказал ты, — если эта дурацкая шляпа загорится, когда ты наклонишься над грилем, я схвачу огнетушитель и потушу тебя». Помнишь?
Я помнил.
— Ты сказал, что теперь я могу называть тебя Хайнцем.
— Да. А теперь мне шестьдесят два. Я знаю, из-за рака выгляжу старше, но это… и это… — Он коснулся сначала лба, потом уголка глаза. — Это естественные возрастные татуировки. Знаки доблести, если хочешь.
— Эл… я бы выпил стакан воды.
— Конечно. Шок, правда? — Он сочувственно посмотрел на меня. — Ты думаешь: «Или я сошел с ума, или он, или мы оба». Знаю. Я это уже проходил.