— Но что мне нужно делать? — это прозвучало сущим блеянием.
Он поднял брови — кустистые и белые теперь так же, как и его поредевшие волосы на голове.
— Будешь спасать семейство Даннингов. Разве мы не об этом говорили?
— Я не это имею в виду. Что мне нужно делать, когда люди будут спрашивать у меня, каким образом я зарабатываю себе на жизнь? Что мне говорить?
— У тебя умер богатый дядя, помнишь? Говори всем, что ты понемногу питаешься из своего нежданного наследства, стараясь протянуть по возможности дольше, пока не напишешь книгу. Разве не сидит в каждом учителе литературы не реализованный писатель? Или, может, я ошибаюсь?
Конечно, он не ошибался.
Он сидел и смотрел на меня — сам осунувшийся, ужасно похудевший, но с сочувственным выражением. Вероятно, даже жалостно смотрел на меня. В конце концов, он проговорил, очень мягко:
— Большое это дело, разве не так?
— Так, — ответил я. — Но Эл…мужик…я...… я простой, маленький человек.
— То же самое можно сказать об Освальде. О том злодее, который стрелял из засады. А если верить сочинению Гарри Даннинга, его отец простой подлый пьяница с молотком.
— Он теперь уже никто. Он умер от острого отравления в штатной тюрьме Шоушенк. Гарри говорил, что, вероятно, от плохих вытяжек{123}. Это такая...
— Я знаю, что такое вытяжки. До черта этого видел, когда служил на Филиппинах. Даже сам пил, к моему стыду. Но он не мертв там, куда ты собираешься. И Освальд тоже.
— Эл…я понимаю, ты болен, и знаю, как тебе больно. Но не мог бы ты поехать со мной в харчевню? Я...… — в первый и в последний раз я использовал его собственную форму обращения. — Дружище, я не хочу начинать это в одиночестве. Я боюсь.
— Да я бы такого ни за что не пропустил. — Он подхватил сам себя под подмышку и встал с гримасой, от которой у него завернулись губы. — Возьми этот портфель. Пока я буду одеваться.
8
Было четверть восьмого, когда Эл открыл замок серебристого трейлера, который его знаменитые фетбургеры звали своим домом. Хромированные вещи, которые блестели за барной стойкой, сейчас выглядели призраками. Стулья, казалось, шепчут: «Никто не усядется на нас вновь». Большие старомодные конфетницы-шейкеры, казалось, шепчут: «Никто не будет сахарить из нас больше ничего…праздник закончился».
— Уступаем место «Л.Л.Бину», — произнес я.
— Так и есть, — кивнул Эл. — Долбанное торжество прогресса.
Он запыхался, ему не хватало воздуха, но не остановился отдохнуть ни на минутку. Он повел меня за барную стойку к двери склада. Я шел следом, перекладывая из руки в руку портфель, внутри которого находилась моя новая жизнь. Это была ретро вещь, с пряжками. Если бы я зашел с таким в свой класс в ЛСШ, большинство учеников встретили бы меня смехом. Несколько других — те, которые имеют зародыш чувства стиля — возможно, зааплодировали бы такому ретро-фанку.
Эл открыл дверь в царство запахов овощей, специй и кофе. Он вновь протянул руку над моим плечем, чтобы включить свет. Я вглядывался в серый линолеум пола так, как человек может вглядываться в водоем, который кишит голодными акулами, и когда Эл дотронулся до моего плеча, я вздрогнул.
— Извини, — сказал он, — но тебе нужно взять это. — Он держал пятидесятицентовую монету. Полбака. — Мистер Желтая Карточка, помнишь его?
— Конечно, — на самом деле я совсем о нем забыл. Сердце у меня билось так сильно, что я чувствовал, что даже глаза пульсируют в моих глазницах. Во рту распространялся вкус старого носка, и когда он вручил мне монету, я ее едва не упустил.
На прощание он меня еще раз критически осмотрел.
— Джинсы для начала сгодятся, но тебе следует пойти в магазин мужской одежды Мэйсона в конце Мэйн-стрит и приобрести себе какие-нибудь брюки, прежде чем ты отправишься на север. Шерстяные или хаки сгодятся на каждый день. Банлоновые{124} как парадные.
— Банлоновые?
— Просто спросишь, там знают. Тебе также понадобятся несколько парадных рубашек. А к ним и костюм. Также несколько галстуков и зажим. Купи себе также шляпу. Не бейсболку, а хорошую летнюю, из соломки.
Слезы навернулись у него в уголках глаз. Это напугало меня сильнее, чем то, что он мне говорил перед этим.
— Эл? Что не так?
— Я просто боюсь, не меньше твоего боюсь. А впрочем, нет смысла в сентиментальной сцене прощания. Если ты вернешься, то окажешься здесь уже через две минуты, неважно, сколько ты пробудешь в 58-м. Я как раз успею включить кофеварку. Если все выйдет, мы с удовольствием выпьем по чашечке вместе с тобой, и ты расскажешь мне все, что и как.
123
Алкоголь, который добывается из ваксы, зажигательных или чистящих средств и других химикатов.