Я подал ему одну из долларовых банкнот Эла, и Фрэнк 1.0 отсчитал мне сдачу.
Я хлебал через пену на верхушке и наслаждался. Пиво было…цельным. Чрезвычайно вкусным. Не знаю других слов, какими можно было бы это лучше объяснить. Этот уже пятьдесят лет несуществующий мир вонял хуже, чем я мог себе вообразить, но на вкус был намного лучше.
— Чудесно, просто чудесно, — сказал я.
— А то! Рад, что тебе понравилось. Неместный, конечно?
— Да.
— Из другого штата?
— Висконсин, — пробухтел я. Не совсем вранье, моя семья жила в Милуоки[48], мне исполнилось одиннадцать, когда отец нашел себе место преподавателя языка и литературы в университете Южного Мэна. С того времени я переезжал только в пределах штата.
— Ну, ты выбрал правильное время для приезда, — сообщил Аничетти. — Большинство летних туристов уже уехали, и цены упали. Например, на то, что ты пьешь. После Дня труда[49] десятицентовый рутбир стоит всего лишь какой-то дайм[50].
Звякнул звонок над дверью, проскрипели доски пола. Это было радушный скрип. Последний раз, когда я заходил в «Кеннебекскую фруктовую компанию», надеясь купить себе пилюли «Тамс»[51] (меня тогда ждало разочарование), доски стонали.
За барную стойку сел парень, на вид лет семнадцати. Его темные волосы были коротко подстрижены, хотя и не совсем под ежик. Схожесть его с человеком, который меня обслуживал, была несомненной, и я понял, что этот парень — мой Фрэнк Аничетти. А человек, который снимал лишнюю пену с моего рутбира, это его отец. Молодой Фрэнк 2.0 бросил на меня беглый взгляд; для него я был всего лишь очередным клиентом.
— Тайтес загнал грузовик на подъемник, — сообщил он своему отцу. — Говорит, что где-то около пяти будет готов.
— Ну и хорошо, — ответил Аничетти — старший и зажег сигарету. Только теперь я заметил, что по мраморной барной стойке расставлены маленькие керамические пепельницы. На боку каждой виднелась надпись: Уинстон — хороший вкус, как и должна быть сигарета! Он вновь взглянул на меня и спросил:
— Хочешь черпак ванильного мороженого в свое пиво? За счет заведения. Мы любим угощать туристов, особенно не по сезону поздних.
— Благодарю, но мне и так вкусно, — ответил я, не кривя душой. Еще бы чуть слаще, и я боялся, что у меня взорвется голова. А пиво было крепким — словно газированное кофе — эспрессо.
Мальчик подарил мне улыбку, такую же сладкую, как напиток в запотевшей кружке — в ней и близко не было той ехидной заносчивости, излучение которой я почувствовал от того «Элвиса» во дворе.
— Мы читали рассказ в школе, — поделился он, — там о том, как местные пожирают туристов, которые приезжают после окончания сезона.
— Фрэнки, это, к черту, никуда не годится, говорить такое гостю, — заметил мистер Аничетти. Но в то же время улыбка не покинула его лица.
— Да все хорошо, — успокоил я. — Я сам задаю ученикам этот рассказ. Ширли Джексон, правильно? «Летние люди»[52].
— Конечно же, он, — согласился Фрэнк. — Я его не совсем понял, хотя он мне и понравился.
Я потянул из своей кружки, а когда вновь поставил ее (прикоснувшись мраморной поверхности барной стойки, та выдала приятно тяжелый звук), то пришел в изумление, увидев, что она почти пуста. «Я мог бы стать его почитателем, — подумалось мне. — К черту, это пиво наголову бьет „Мокси“».
Старший Аничетти выдохнул клубы дыма в сторону потолка, где лопасти потолочного вентилятора лениво потянули его к закопченным лагам.
— Ты преподаешь в Висконсине, мистер…
— Эппинг, — назвался я. Я был застигнут врасплох, и даже и не подумал о том, чтобы выдумать себе фальшивое имя. — Обычно преподаю, но сейчас у меня саббаттикел[53].
— Это означает, что у него годовой отпуск, — объяснил Фрэнк.
— Я знаю, что это означает, — отмахнулся Аничетти.
Он старался говорить раздраженно, но выходило у него это скверно. Я решил, что мне нравятся они оба не меньше, чем понравился их рутбир. Мне даже начал нравиться тот претенциозный юный щеголь, он, по крайней мере, не подозревал, что вид у него уже неактуальный. Здесь властвовало безопасное расположение духа, какое-то чувство — ну, даже не знаю — определенности. Оно, безусловно, было фальшивым, ведь этот мир оставался таким же опасным, как и любой другой, но я владел своего рода знанием, которое, как я считал в этот день, принадлежит только Богу: я знал, что улыбающийся мальчик, которому понравился рассказ Ширли Джексон (хотя он его и не «понял»), переживет этот день и еще много дней грядущих пятидесяти лет. Он не погибнет в автокатастрофе, он не получит инфаркт и не приобретет себе рак легких из-за вдыхания вторичного дыма папирос, которые курит его отец. С Фрэнком Аничетти все будет хорошо.
48
Milwaukee — основанный в1818 году самый большой город (600 тыс. жителей) в штате Висконсин.
51
Tums — антацидний препарат для снижения секреции желудка, который продается не только в аптеках.
52
Shirley Jackson (1916–1965) — автор психологических триллеров, одна из любимых писательниц С. Кинга; рассказ «Пожилые люди» был опубликован в 1950 г.
53
Sabbattical — традиционная практика, когда преподаватель может получить творческий отпуск от двух месяцев до году для занятия каким-то исследованием, написания книги и т. д..