– Фотографировать? – спросил зачем-то Рич, хотя прекрасно понимал, что поездка в Бронкс – просто повод.
– Да. Приехали «голубые» из России. Нужно помочь им подготовить выставку и вообще. Если будет время, можешь тоже заглянуть – все-таки любопытно.
Джеф говорил тихо, но совершенно будничным тоном, как будто приглашал друга в кино. Рич хотел было сказать, что творчество гомосексуалистов, пусть даже русских, мало его интересует, однако счел подобное замечание в данном случае нетактичным. Собственно, он даже не знал, как ему реагировать в такой ситуации.
Джеф лежал молча, словно чего-то ждал. Потом спросил:
– Приедешь?
– Может быть, не уверен…
– Мне бы очень этого хотелось, Рич… – Джеф порывисто повернулся и одной рукой обнял окончательно растерявшегося друга за шею. – Я с прошлого лета мечтал о таком вот разговоре с тобой. Я не умею и не могу этого объяснять. Но я чувствую, что мы найдем общий язык. Когда ты был в ванной, я понял, что ты еще не готов. – Он выдержал долгую паузу. – А ведь знаешь, я терпелив. Сейчас, то есть утром, мне действительно нужно будет уехать. Но я хочу, чтобы ты остался и жил у меня, среди моих вещей, столько, сколько сочтешь нужным. Пользуйся всем, что есть у меня. А потом просто позвони мне. Я дам тебе телефон одного из моих друзей. По нему ты сможешь меня застать каждый вечер. Я буду ждать твоего звонка, Рич. Ты позвонишь и скажешь, что я могу вернуться.
Он надеялся, что Рич ответит, однако тот молчал, пытаясь осознать услышанное. Его делают наложником, отдают в полное распоряжение роскошные апартаменты, но при этом с него не берут никаких закабаляющих обязательств. С одной стороны, это было стыдно и жутко неудобно, но с другой… с другой – даже опять-таки приятно. Если такой парень, как Джеф, бесспорно красивый, видный, при деньгах выделяет его (Рич даже про себя не мог произнести слово «любит»), значит, он чего-то стоит.
Рич вздохнул. Близость Джефа уже не пугала его, не была ему противна и по-своему возбуждала.
Не получив ответа, Джеф осторожно вытянул под одеялом руку и дотронулся слегка дрожащими пальцами до бедра Рича. Следуя модной теории здоровья, Рич всегда спал голым. Теперь эта привычка могла сыграть с ним злую шутку, потому что неожиданное открытие оказало на Джефа моментальное воздействие. Он потянулся рукой дальше.
Опытные пальцы обнаружили, что Рич расслаблен. Это обстоятельство повлияло на него, как ледяной душ.
Рич настолько разволновался, что не мог бы возбудиться даже при желании. Это его и спасло.
Джеф отдернул руку, полежал, что-то как будто судорожно решая, потом резко встал и ушел к себе в комнату.
Первым желанием Рича было броситься за ним и каким-нибудь образом успокоить, но когда он представил себе, как именно ему придется успокаивать чувственного друга, ему расхотелось даже спать.
Так он пролежал в постели без сна до тех пор, пока не стало светать. Все это время из-за прикрытой двери не доносилось ни звука.
Наутро оба делали вид, как будто ночью между ними ничего не произошло. В этом им помогало то, что обоих ждал день, полный новых забот.
Джеф, еще не одетый, в шикарном шелковом халате, проверял готовность аппаратуры, состояние кошелька (Рич успел заметить, что у Джефа почти нет кредитных карточек, но зато полным-полно наличности) и распределял ключи.
Собственно, с последним проблем не было никаких, потому что накануне приезда Рича Джеф заказал для него полную связку: от калитки, от входных дверей, от гаража – где, кроме «форда», который Джеф брал с собой в Бронкс, стоял еще и «мерседес» 1985 года выпуска, – и множество разных других ключей, назначение которых Ричу предстояло выяснить самому в процессе обживания на новом месте.
Когда Джеф в конце концов начал одеваться, Рич скромно вышел на кухню выпить воды из холодильника. Ему предстояло появиться в «Фараоне» только к одиннадцати, когда туда должен был приехать главный работодатель Рича, заведующий ОПР – Отдела Программных Разработок – господин Дэрк Макригл, возвращавшийся в то утро из вынужденной командировки в Индианаполис.
Джеф, распоряжавшийся своим временем по собственному усмотрению, предложил заехать в какое-нибудь кафе. Заодно он мог таким образом подбросить Рича до работы.
Джефу приглянулась вывеска «Марокко», и друзья не долго думая решили там и позавтракать. Джеф, любивший уют, граничивший со скрытностью, прошел в самый дальний конец зала и занял столик в углу.
Они заказали по яичнице с сосиской, кофе и шоколад.
Импозантная официантка поинтересовалась, будут ли господа курить и принести ли им для этой цели пепельницу, на что Рич ответил отрицательно, а Джеф вообще сделал вид, что личность девушки как таковой ему глубоко безразлична. Вероятно, так оно в сущности и было.
Рич со стыдом сознавал, что рад отъезду гостеприимного товарища. И даже не столько потому, что опасался новых проявлений не совсем братской любви, сколько из желания просто побыть одному в непривычной для себя обстановке огромного города, огромной квартиры, работы.
Рич вообще был склонен к одиночеству. Будучи с детства самым нормальным ребенком, он в то же время отличался от многих сверстников, которых так и тянуло из дома на улицу, в компанию. Рич никогда не донимал ни родителей, ни сестру просьбами «поиграть с ним». Он умел находить себе занятие сам. Мама считала это его качество достоинством и любила говорить, что «ребенок родился с даром занятости».
А Ричу было просто интересно наедине с собой. Он не требовал никаких развлечений извне. Все, что ему было нужно, как бы находилось в нем изначально, он просто извлекал это на свет в процессе игр, будь то индейцы или компьютер, невольно осмыслял и таким образом познавал самого себя.
Он потому и согласился на предложение остановиться у Джефа без особого энтузиазма, что не любил обнаруживать свой внутренний мир и делить его с кем-то еще. Только обилие свободных комнат и возможность иметь отдельное замкнутое пространство, где ему было позволительно при желании уединяться, придали Ричу оптимизм и заставили довольно охотно пойти на такие условия проживания.
Теперь же ему вообще не нужно было уединяться. Он делался хозяином всего огромного пространства с телевизором, шкафами, ванной, магнитофонами, телефонами и многими другими аксессуарами комфортной жизни. Это было маленькое счастье.
Чтобы как-то скрыть свою радость, Рич начал суетиться. Сидя за столиком и уплетая за обе щеки вкусную яичницу, он вовсю делился с Джефом планами по работе, рассказывал о Кливленде, который еще не успел разлюбить, о бейсболе, шутил и сыпал анекдотами.
– Одна подруга спрашивает другую: «Джулия, вот ты когда любовью занимаешься, с мужем как, разговариваешь?» – «Конечно, отвечает та, телефон всегда рядом».
– На эту тему есть другая шутка, – заметил Джеф. – «Жан, сказал француз своему приятелю, ты знаешь, что твоя жена в последнее время стала мне изменять?»
Рич расхохотался.
– А хочешь анекдот не для стола?
– То есть?
– Сидит йог на гвоздях и медитирует: «Я не пукну… я не пукну… я не пук… это не я пукнул… это не я пукнул…».
– А приличные знаешь какие-нибудь?
– Идет мужик по пустыне. Видит – кувшин. Мужик поднял кувшин, потер, из кувшина вылетает джинн и говорит: «Что ты хочешь, мой повелитель?» – «Домой хочу» – «Что ж, пошли». – «Да нет, ты меня не понял: я хочу быстро». – «Тогда побежали».
Немногочисленные посетители за соседними столиками с улыбками оглядывались на двух хохочущих друзей.
Внимание Рича привлекла сидевшая у решетчатой перегородки девушка, которая была поглощена тем, что пыталась одновременно красить ногти, пить кофе и поглядывать по сторонам. При этом она делала еще какие-то пометки в записной книжке.