– Для чего главное?
– Для удовольствия.
– Скажите, Стефания, а зачем вы вообще этим занимаетесь? – Рич все ждал возможности задать наболевший вопрос, но не дождался и просто задал.
– Чем?
– Я не знаю, как это правильнее назвать. Я имею в виду то, чем занимаются у вас в «Мотыльке».
Стефании стало грустно. Значит, он тоже считает это чем-то предосудительным. Что ж, как нормальный человек он имеет такое право…
– То, чем мы занимаемся в «Мотыльке», я определяю для себя как миссию. У каждого должна быть в жизни миссия. Я очень высокопарно выражаюсь?
– Нет.
– Почему же вы улыбаетесь?
– Похоже на Даму с лампой. Намек был явно на статую Свободы.
– Я не такая большая, Ричард. И лампы у меня нет. Только вот эта зажигалка. Но моя миссия не в том, чтобы был свет, а в том, чтобы не было темноты.
Тут они прервали беседу, потому что подошла официантка с заказом и оба вспомнили, как проголодались.
Наблюдая за тем, как ест Рич, Стефания отметила про себя ту тщательность, с какой он подобрал костюм для этого выхода. Это делало ему честь. Сама Стефания была в обычном своем платье, правда, дорогом, но оно уже успело поваляться на полу по крайней мере двух гостиничных номеров. Увы, издержки профессии. Вот и рассуждай теперь о своей высокой миссии!
Ни о чем высоком Стефании рассуждать не пришлось, потому что снова возле их столика появилась официантка.
– Вас к телефону, – сказала она, обращаясь к девушке. Стефания удивленно перевела взгляд на Рича, который молча смотрел на нее, продолжая есть.
– Понятия не имею, кто это мог вычислить меня здесь? Однако она лукавила. Некоторые подозрения на этот счет у нее все же были. Они оправдались, стоило ей зайти в кабинет администратора и взять трубку.
– Стефания.
– Я так и думал. – Это был голос Баковского. – Какого черта ты там делаешь?
– Ем. Можно?
– Доедай, что ты там ешь, и марш домой. Я хочу тебя видеть. Срочно.
– Что-нибудь случилось?
– Это я должен тебя спросить, что случилось. Почему ты мне не сказала, что идешь в ресторан?
Стефании очень захотелось ему надерзить, заметить, что это не его дело и что он ей пока не муж, чтобы указывать, где проводить свободное время.
Но она промолчала. Сейчас ей не нужны были ссоры с Баковским. Она еще не успела полюбить его окончательно, и тем сильнее ей не терпелось проверить свои чувства.
– Не кричи, я скоро буду, – сказала она и повесила трубку.
Ричу она сообщила, что ее зовут домой. Он уже доел свою порцию и был готов проводить девушку.
Стефания поблагодарила и отказалась. Она возьмет такси, а ему позвонит на днях. Может быть, даже завтра.
– Завтра я буду в «Мотыльке», – вспомнил Рич.
– Тогда до скорого.
Стефания забыла о нем сразу же, как только вышла из «Марокко» в ночную прохладу бессонного города.
Дома ее встретил по-прежнему рассерженный Баковский. Он был в банном халате и теребил в кулаках кончики шелкового пояса.
– Я все знаю, Стефания, – сказал он, идя следом за невозмутимой девушкой к ней в комнату – в их комнату. – Ты была в ресторане не одна. Тебя там видели с каким-то ублюдком.
– Конечно, дорогой. Только выбирай выражения. Мне бы очень не хотелось начинать наш вечер с оплеух: у тебя довольно красивое лицо.
От такой наглости Баковский потерял дар речи, но быстро справился с захлестнувшими его эмоциями.
– Как ты не поймешь, Стефания, что я тебя люблю! Мне больно узнавать, что ты проводишь время с другими.
– Дорогой мой, зачем такие страстные речи? Ведь ты же сам сказал, что знаешь обо мне все. Да и познакомились мы с тобой не в библиотеке, ведь правда?
– Ты хочешь сказать, что гордишься тем, что зарабатываешь деньги проституцией, и не намерена бросать этого занятия? Это ты хочешь сказать?
– Я хочу не говорить, а действовать. – Стефания резко повернулась и обняла Баковского за шею обеими руками. – Поэтому я и вернулась. Раздень меня.
Застигнутый врасплох, Баковский сразу же расхотел возражать.
Под платьем девушки скрывалось жаркое тело. Положив ладони на голую спину, красиво обрисованную низким вырезом, он почувствовал, что кожа слегка увлажнена потом.
Он поцеловал Стефанию в шею, под правое ушко, где она любила спрыскивать себя духами.
Сейчас аромат казался особенно упоительным, смешанный с запахом чистого женского тела, такого сильного и вместе с тем податливого.
Баковский заглянул в глаза девушки.
Стефания утвердительно потупилась.
Он положил руки ей на плечи и осторожно взялся за платье. Платье было, как всегда, эластичное, немнущееся и легко снимающееся. Баковский спустил его до локтей.
Стефания осталась стоять в его объятиях, обнаженная по пояс.
Она опустила голову.
Пряди волос, двумя живыми потоками обрамлявшие лицо, придавали ее облику загадочность и недосказанность.
Теперь они оба смотрели на прижавшиеся друг к дружке полные груди, мягкие и упругие, увенчанные красивыми вишенками сосков.
Баковский наклонился и поцеловал один из них. Второй обиженно сморщился.
– Еще, – попросила Стефания.
Баковский осторожно зажал крепенький бутон губами и пощекотал языком.
– Да, так, приятно…
Голос девушки сорвался. Сейчас она действительно чувствовала его.
Она сама высвободила из рукавов руки. Молча стояла, ожидая, пока он, опустившись перед ней на колени, как перед богиней – чем не выходящая из пены Афродита? – не спустит платье с крутых бедер, по сильным ляжкам бегуньи, вдоль стройных икр, до туфелек. Там оно и осталось.
Следом за ним были спущены узкие трусики.
Баковский выпрямился.
Обнял Стефанию за голую талию, погладив напряженные ягодицы.
– А так тебе приятно?
– Да…
Она хотела сказать, что любит его, но почему-то не смогла.
– Подними руки.
– Зачем?
– Так ты будешь казаться мне еще более беззащитной и открытой.
Беззащитность женщины, даже любимой, возбуждает многих мужчин. Им порою просто необходимо ощущать, что хозяева положения – они, что она – кукла, забава, хотя и с наслаждением принимающая такую участь.
Стефания подняла руки над головой.
Он отступил от нее на шаг, собираясь получше рассмотреть.
– Повернись.
Вопроса «зачем» не последовало.
Она послушно повернулась на месте и замерла спиной к Баковскому. Потом попыталась переступить через сброшенную одежду.
Он запретил. Ему хотелось наблюдать ее такую, словно стреноженную платьем и трусиками.
Присев за спиной Стефании на корточки, он дотронулся губами до того трогательного места, где расщелина между ягодицами переходит в копчик. Кожа здесь всегда бывает особенно нежна и прохладна.
Стефания ждала с поднятыми руками, когда Баковский насладится ее хорошенькой попкой.
– Тебе не хочется в туалет? – внезапно спросил он.
– Нет. – Она оглянулась и посмотрела на него сверху вниз. – Но, когда захочется, скажу. Будешь опять подглядывать?
Он ничего не ответил, еще несколько раз поцеловал обе ягодицы, лизнул копчик и встал.
Наконец-то Стефания получила возможность высвободить туфли. Баковский подобрал платье и трусики и отбросил их на коврик перед кроватью.
– Поаккуратнее, – попросила Стефания, поворачиваясь и снова обвивая руками его шею. – Они ни в чем не виноваты.
Баковский был все еще полностью одет, и прикосновение голым животом и грудью к его рубашке и грубой ткани брюк подействовало на девушку крайне возбуждающе. Ноги ее сами собой подломились, и теперь она оказалась сидящей перед мужчиной на корточках.
Стефания прижалась пылающей щекой к живому вздутию под молнией на брюках. Это было похоже на корень дерева, наполненный соками и залегающий неглубоко под землей. Недолго думая, она впилась в корень зубами – прямо через ткань. Голос Баковского засмеялся где-то наверху.