В начале января 1902 года композитор поехал в Петербург на премьеру Второй симфонии, исполненной А. Лядовым. Прием был почти скандальный. Критика не нашла в ней привычной формы, сетовала на отсутствие консонансов и назвала ее «какофонией». Аренский, побывавший на концерте, писал: «Не понимаю, как Лядов решился дирижировать таким вздором. Я пошел послушать, только чтобы посмеяться, Глазунов вовсе не пошел в концерт, а Римский-Корсаков, которого я нарочно спрашивал, говорит, что он не понимает, как можно до такой степени обесценивать консонанс, как это делает Скрябин». Однако Беляев симфонию оценил высоко, да и петербургские музыканты, несмотря на критику, признавали огромный талант композитора.
Воспользовавшись пребыванием в столице, Скрябин обсудил с Беляевым свои планы — он хотел оставить преподавание, чтобы всецело посвятить себя творчеству и концертной деятельности. Это было рискованным шагом в материальном отношении, но Беляев поддержал музыканта, пообещав ему ежемесячно 200 рублей в счет гонораров. С 1903 года композитор оставляет преподавание. Уже в следующем году появляется его Третья симфония, «Божественная поэма» — одно из высших достижений русской симфонической музыки.
К этому времени в его жизни происходит крупная перемена. Он знакомится с молодой пианисткой Татьяной Федоровной Шлецер. Пылкая поклонница его творчества, она разделяла философские взгляды и музыкальные искания Скрябина. «Она все время присутствовала, пока Александр Николаевич играл мне свои сочинения, — вспоминал один из первых биографов композитора, — каждую нотку которых она, видимо, знала, любила и предугадывала. Она… обращала внимание на ту или иную деталь сочинения, она первая, в ответ на какое-нибудь мое замечание, бросала уверенные слова, находчиво парируя мое прямое или косвенное нападение, и радостно присоединялась к моим восхищениям. Казалось, что дело Александра Николаевича она принимает к сердцу, как свое дело…» Композитор, не встречавший раньше такого полного понимания, был восхищен. Возникло чувство, которое в конце концов оторвало его от семьи. Вера Ивановна до конца дней оставалась композитору преданным другом, активной пропагандисткой его сочинений, но в жизни рядом с ним появилась другая.
В феврале 1904 года Скрябин поехал с семьей в Швейцарию, где завершил работу над Третьей симфонией. К этому времени его постиг удар — скончался Беляев, старинный друг и меценат. Положение было бы безвыходным, так как попечительский совет издательства Беляева стал выплачивать значительно меньшие гонорары и вообще, состоящий из петербургских музыкантов, не склонен был ставить Скрябина на особое место. Выручила одна из очень богатых его учениц, М. К. Морозова: она предложила помощь, которой композитор с благодарностью воспользовался.
Выслав в издательство партитуру Третьей симфонии, композитор прервал начавшуюся уже работу над «Поэмой экстаза» и выехал в Париж для устройства концертных дел. Туда, неожиданно для него приехала Татьяна Федоровна. Так несколько неожиданно для композитора началась их совместная жизнь — в Швейцарию Скрябин возвратился лишь для окончательного разговора с женой, которая решила «стать независимой», сохраняя с мужем дружеские отношения.
Начинаются трудные, беспокойные годы. Композитор мечется в поисках средств, которые теперь нужны на содержание двух семей — в новой скоро появляется дочь. Некоторые из друзей, осудившие его поступок, отвернулись от него, и он больно это чувствует. Гнетет двусмысленность положения — он получил свободу, но не развод, и не может оформить официально свои отношения с новой спутницей жизни, его дочь не носит его фамилии. Непросто складываются и отношения в новой семье: Татьяна Федоровна очень ревнива, болезненно переживает его общение с бывшей женой и детьми от первого брака.
Наконец, в 1906 году он приезжает в Америку в надежде на серию хорошо оплачиваемых концертов. Кажется, материальные заботы скоро кончатся. Но 21 марта 1907 года приходится срочно покинуть страну: обнаруживается незаконность его брака, а ханжеские пуританские нравы США этого не прощают. Грозит разразиться огромный скандал, поскольку вездесущие репортеры не преминут опубликовать мельчайшие подробности личной жизни Скрябина.