— Хозяин поля и леса, я пришел сюда опять на работу, угощаю тебя тем, что у меня есть, и прошу оказать поддержку в моей работе.
Нет, теперь якуты не вешают салама! Теперь сам якут стал хозяином полей и лесов.
На якутском аэродроме я вижу «колдунчик» — ветроуказатель. Вот новое якутское «салама». Всего лишь несколько лет назад до появления якутской авиалинии можно было попасть из Иркутска в Якутск летом водным путем, а зимой на лошадях. Ныне советские воздушные кони — самолеты — мчат людей и грузы над Якутией из конца в конец за тысячи километров.
Те самые самолеты, которые снились мальчику-якуту Андрюше Слепцову, разложившему большой костер в тайге в честь рождения великого человека.
Оправдалась надежда деда — старика Слепцова, товарищ Сталин прислал в тайгу быстролетающие машины-нарты.
От старого якутского бревенчатого острога, некогда построенного здесь казаками, сохранилась до наших дней одна лишь башня.
Строится новый, советский Якутск. Бревенчатыми высокими корпусами поднимаются в столице Якутии новые здания.
Мороз пятьдесят восемь градусов. Весь Якутск снова окутан туманом. И только в полдень улучшилась видимость.
Я стою на берегу зимней Лены. Неохватна ее богатырская ширь. Вблизи — стройка. Это будущая центральная электрическая станция. У ленского великого водного пути, уходящего до Ледовитого океана, на цементных башмаках поднимаются ее корпуса.
Собаки, олени, кони, самолеты — живая диаграмма движения! Жирник-ээк, камелек и лампочка Ильича — живая диаграмма света и тепла!
Первым пилотом над Леной летал Ефим Михайлович Кошелев, один из ветеранов советской морской авиации. Я встречался с этим мужественным человеком в Ледовитом океане. Некогда Кошелев летал на фронты гражданской войны. Он первым залетел на остров Врангеля.
Кошелев рассказывал мне, как впервые он садился на северной Лене, где никогда до того не видели самолета.
— Думали, что зверь какой летит, обстреливать нас собирались охотники. Прилетели к Булуну. Когда виражил, видел народ, а сел — никого! Что за чудо! Надо самолет вытаскивать, одним летчикам эта работа не под силу. Стоим, ждем. Прождали минут двадцать, показывается один местный житель. Вижу у него значок на груди. Я к нему:
— Что же ты, милый, нас опасаешься, а у самого аэроплан на груди! — и тычу ему легонько пальцем в значок.
Он засмеялся.
— Помощь нам нужна, милый, люди нужны! — говорю я ему.
Он засмеялся, убежал. Народ собрался, помогли. Расхрабрились жители, просят покатать на самолете.
Взяли двух якутов в машину, дали полный газ и — в воздух!
Сидят наши пассажиры, напыжились, глазами водят по сторонам, а шеей не двигают. Прилетели на место, подходит к нам один из пассажиров и говорит:
— Тут недалеко, километрах в пятистах, именины у товарища, нельзя ли на вашей быстрой нарте туда махнуть?
Мы объяснили ему, что скоро здесь пройдет воздушная линия, тогда можно будет хоть на именины, хоть на свадьбу летать. А сейчас бензина — в самый обрез!
Пассажир остался явно недоволен.
Летчик Кошелев сказал правду жителю Якутии.
Якутское небо расчерчено ныне авиалиниями. На север, на юг, на восток каждый день летят из Якутска самолеты.
Якутия снабжается не только по суше, но и по воздуху.
Советскими моряками совершено открытие Якутии с моря. Каждый год идут в Тикси морские караваны с грузами для социалистической Якутии.
Реки Якутии обзавелись пароходами и баржами. Недавно дикие и необследованные, они служат социализму вместе с другими реками Советского Союза.
Я видел фундамент Якутской теплоцентрали.
Я видел новостроящуюся электростанцию, кожевенный завод, затон и лесопильные заводы.
В царское время говорили:
«Якуты должны быть счастливы, что необразованны, иначе бы они поняли, в какой нищете живет их народ».
Грамота проникла теперь в самые отдаленные якутские юрты, к самым берегам Северного Ледовитого океана.
И якуты счастливы потому, что теперь, овладев грамотой, они идут далее к овладению богатствами своей большой земли.