— Упакованы они действительно были очень тщательно, — вспомнил я, — полно тряпок было напихано. А вот насчет маслянистости не скажу — я не взбалтывал бутылки.
— Это хорошо. А то взлетели бы вы на воздух всем складом, — мрачно заметил носатый.
— Почему? Что это было? — я посмотрел на Константина.
— Есть серьезные подозрения, что нитроглицерин, — ответил тот.
— Нитроглицерин?
Я помнил из курса химии, что это что-то такое из древних рудных промыслов, что взрывается. У меня вспотели ладони.
— Как такое опасное вещество могло оказаться на нашем складе? Откуда оно к нам приехало?
— Помниться, ты решил, что ящик принадлежит Пику Чейну. Почему? — и взгляд, и голос Константина стали еще тяжелее.
— Я подумал, что он продает самогон, чтобы заработать денег на печать своих дурацких листовок, — я прикусил язык, вспомнив, что про листовки Константину не говорил, — и Пик как раз выходил в смену в выходные, мог забрать ящик. Но раз это был нитроглицерин, то, может, я и ошибся. Зачем Пику могла понадобиться такая дрянь?
— Несколько часов назад в секторе Б взорвали художественную галерею, там проходило открытие выставки. Как раз при помощи нитроглицерина взорвали. Погибли десятки человек, сотни раненых. Как ты, наверное, понимаешь, все граждане секторов Б и В.
— Погибли? Но кто это сделал? Зачем? — услышанное у меня просто в голове не укладывалось.
— Вероятно, это «Голос» провел акт устрашения, — проскрипел носатый гость.
Нет. Такого просто не может быть. Чтобы кто-то решился убить ни в чем не повинных людей просто так? Ради каких-то там идей? И чего они этим хотят добиться?
— Думаю, очень скоро мы услышим их комментарии, — словно прочитал мои мысли Константин.
Пик? Они думают, это сделал Пик, — дошло до меня. У меня перехватило дыхание. Если это действительно был Чейн, то случившееся — моя вина. Если бы я только обратился в Департамент в пятницу, как и было положено! Десятки людей!
— Сядь! — приказал мне Константин, и я почувствовал, что мои ноги и вправду подгибаются.
Вероятно, и выглядел я хреново. Я послушно опустился на один из гигантских стульев.
— Мне и в голову не приходило, что это могло быть, — пролепетал я.
— Расслабься, ты тут вообще ни при чем. Это не пришло в голову даже мне, хотя думать о таких вещах — моя обязанность, — зло процедил Константин. — В понедельник, когда ты выяснял отношения с Чейном, он подтвердил, что ящик принадлежал ему?
Я задумался. Вроде бы. Но…
— Там были еще ящики с листовками. Может, Пик имел в виду только их? — мне не хотелось верить, что человек, которого я знал, с которым разговаривал, мог такое сделать.
— Значит, в ангаре номер семь в пятницу были еще и ящики с листовками, и к понедельнику они все пропали? — уточнил носатый.
— Да.
Конечно, так выходило, что все ящики принадлежали одному человеку, но мне все равно не хотелось в это верить.
— Ну что ж, ситуация мне в целом понятна, — обратился мужчина к Константину.
— Я не знал, — смотреть на Константина было тяжело.
— И не должен был, и даже не мог догадаться. Это моя зона ответственности и моя вина. Ты понял?
— Если бы я позвонил в Департамент в пятницу…
— Мы все совершаем ошибки, — перебил меня Константин, — и ты сейчас же выбросишь все это из головы. Завтра ты в отгуле до обеда, выспись. А потом ты мне нужен в работоспособном состоянии.
— Мне не нужен отгул, — замотал я головой.
— Все завтра в отгуле до обеда. Склад на всякий случай будут обыскивать, и с вашей территорией за ночь не справиться, — объяснил носатый.
— Чейна уже арестовали? — спросил я.
В конце концов, сомневаться в том, что этот человек из Безопасности, было глупо.
— Ищем, — коротко бросил он.
— А Франческу? — мне показалось абсолютно логичным спросить об этом, но мой вопрос удивил обоих моих собеседников.
— Тебе что-то известно о связи Фандбир и «Голоса»? — спросил Константин.
Теперь удивился и я. Мне это всегда казалось просто очевидным. Хотя, если подумать, ничего конкретного я никогда не слышал.
— Но ведь именно с нее все началось. Этот ее поступок на пересдаче экзамена, и ее 114 баллов после 195 на тренировочных тестах, — попытался объяснить я.
— Никаких улик о связях Франчески Фандбир с подпольем у нас нет, — сказал носатый безопасник, — удивительно, но факт.
Столько странностей за один вечер просто не помещалось у меня в голове.
— Можешь идти, — отправил меня прочь Константин, и я поехал домой.