— Вся утренняя смена теплично-полевого сектора «Треугольника» видела, что произошло с урожаем. Поверьте мне, картина там очень эффектная — выглядит все как экологическая катастрофа. Сейчас эти люди уже дома, слухи распространяются со скоростью лесного пожара, и в ближайшие часы мы ожидаем начала паники. Торговые сети уже фиксируют всплеск спроса на продовольственные товары. Мы также считаем вероятным, что люди начнут самовольно покидать свои рабочие места. При худшем варианте развития событий возможные массовые беспорядки. Наши особые подразделения и силы Департамента правопорядка уже готовы выйти на улицы. В ближайший час необходимо принять решение об объявлении режима чрезвычайной ситуации, возможно, потребуется ввести комендантский час.
— Городу угрожает голод? — снова спросил кто-то.
Директор вопросительно обернулся на Май.
— Нет, — уверенно ответила она, — Город располагает стратегическими запасами продовольствия и финансовыми резервами, которые позволят импортировать все необходимое. Но мы определенно столкнемся с экономическими трудностями. Если же выяснится, что «Треугольник» потерял свои поля, нам гарантирован экономический кризис. И крайне напряженная социальная ситуация.
Сенат безмолвствовал.
— Буквально только что мне сообщили, что тело, найденное в водохранилище, опознано, — произнес директор Йохансон, убирая свой телефон, — это труп Франчески Фандбир.
Как же ты это увидела, Татьяна? Я не мог избавиться от видения — багровый кракен идет ко дну. И тащит за собой весь Город.
Новый экономический путь, мать ее!
— Я прошу Сенат в срочном порядке вынести на голосование введение режима ЧС, комендантского часа и разрешение на применение для поддержания порядка специальных средств, в том числе и летальных, — продолжил Йохансон.
По залу пробежал ропот.
— Вы должны понять, что в случае массовых выступлений мы не удержим сектор А водометами и слезоточивым газом. Их слишком много, — в голосе директора впервые появились эмоции.
Это было раздражение.
— Вы говорите о гражданах нашего Города, — раздался откуда-то из-за моей спины решительный властный голос.
— Эти граждане могут уничтожить наш Город! — возразил Йохансон.
— То, что вы предлагаете, уничтожит его наверняка! — на этот раз голос был женским.
Надо же. Сенат не повелся на предложение главного безопасника. Ну, по крайней мере, не в едином порыве.
Май вышла к трибуне, сменив за ней Йохансона. Сейчас начнется. Она их убедит.
— Господа, мы сейчас должны прежде всего думать о том, как смягчить последствия произошедшего. То, что я собираюсь предложить, идет вразрез с принципом гласности, но, как и в прошлый раз, я прошу вас проявить мудрость. На кону само существование Города. Сектор А не готов принять информацию об очередном успешном акте устрашения, мы пожнем бурю и неконтролируемое количество подобных попыток, не говоря уже о резонансе, который это сейчас вызовет. Я не прошу скрыть эту информацию навсегда, мое предложение — засекретить дело Фандбир на семь-десять лет. Лучшим вариантом сейчас будет сообщить общественности, что причиной гибели урожая стал технический сбой в системе орошения.
Даже я поверил, что это действительно лучший вариант.
— Я также поддерживаю предложение директора Йохансона ввести ЧС и комендантский час. Полагаю, давать разрешение на применение летального оружия преждевременно, но прошу рассмотреть возможность наделения меня полномочиями единоличного принятия такого решения на период действия режима ЧС. Как бы мне ни хотелось избежать бремени такой ответственности, ситуация может потребовать очень быстрого реагирования. Конечно, необходимо четко прописать условия, при которых я смогу отдать такой приказ. На этом я буду настаивать.
Неужели они на это купятся? Я огляделся. Сенаторы, лучшие умы Города. Да, они готовы поддержать Май. Не все, не безоговорочно, но тем не менее.
Я впервые в жизни понял, что дело ведь может быть и не в интеллекте. А в чем? В готовности взять на себя ответственность? В храбрости? В какой-нибудь эфемерной силе духа? Черт его знает. Мне не понять, я слишком тупой.
А Май продолжала.
— Я прошу немедленно анонсировать пресс-конференцию. Пусть граждане лучше ожидают трансляцию, чем сметают все с полок магазинов. Министр Грин выступит с сообщением о техническом сбое на «Треугольнике» и сообщит о том, что в Городе нет недостатка продовольствия. Затем выступит Эрик Скрам.
Все взгляды устремились ко мне. Я этого не ожидал. То, что Май хочет остаться в тени, отдав на растерзание репортерам несчастного Грина, — понятно, сама она выступит потом, когда ситуация хоть как-то стабилизируется. Тем или иным способом. Но при чем тут я?