— Я не… — заикаясь, забормотала девушка, почувствовав неладное. — Что-то случилось?
— Мамочка, — подёргав её за руку, отвлекла от дурных мыслей малышка.
— А? Что, родная? — наклонившись к ней, спросила она, — Давай снимем куртку и закажем что-нибудь вкусненькое, хорошо? — и усаживая девочку за столик, то и дело растерянно посматривала на подругу, которая и вправду изменилась… заметно похудевшая под объёмным свитером, чересчур бледная под искусственным румянцем.
«Сколько они не виделись? Пару лет?»
— Ты в порядке? Вот же только видела тебя в газете…
— Прошу, присядь уже, наконец. — чуть засмеявшись, попросила блондинка. — Это всего лишь причёска! Неужели мне не идёт?
— Идёт, конечно идёт. — торопливо закивала девушка. — Просто… так неожиданно. И так смело.
— И практично.
Они улыбнулись.
— Взяла нам шоколад. — указала на вторую чашку подруга, — Здесь холоднее. В Чикаго ещё даже листья не опали. — сказала, наблюдая, как та раздевает малютку, поправляя розовую кофточку и бантик в прелестных русых локонах, — Красавица. — произнесла задумчиво. — Похожа на тебя.
— Мам! — неожиданно раздаётся настойчивое со стороны и к их столику подходит светленький мальчуган.
— Ох, и ты здесь! — распахивает глаза от удивления девушка, — Приехал! Как же ты вырос… Как твои дела? — поинтересовалась радостно, но он не ответил… лишь одарил хмурым «вы-ещё-кто-такая» взглядом и одёрнул руку, до которой эта незнакомая тётя так нагло посмела дотронуться.
— Мам!
— Ну, что? — бессильно улыбнулась та.
— Ты обещала Макдональс.
— Позже, когда вернёмся домой.
— Ты обманула!
— Не устраивай сцен. Здесь тоже есть тако[145].
— Нет, не хочу.
— Тогда пицца.
— И обалденный «Liquid Toy»[146]! — делает глазами незнакомая тётя, обнимая какую-то девочку рядом с собой. — Знаешь, что это?
— Не-а.
— Огромный вкуснющий коктейль! Как тебе? Хочешь? Советую выбрать фисташковый.
— Клубничный.
— Отлично. — и подмигнув, заставила-таки улыбнуться. — Молодец.
— Здесь скучно.
— Ах, ты! Беру слова назад. — ущипнула его, а потом указала на дальнюю часть зала. — А как же вон тот супер-пупер крутой автомат? Возьми-ка, — нашла и достала из сумки несколько центов. — Умеешь?
— Мне девять! Конечно! — самодовольно заявляет он.
— Конечно-конечно, прости. Глупый вопрос. Такой взрослый, конечно же ты справишься. Надеюсь, тебе повезёт.
— Сейчас поглядим.
— Давай, иди и выиграй что-нибудь мягкое! Подожди, — остановила и обратилась к дочке, — Пойдёте вместе? Возьми её с собой, пожалуйста, пока мы закажем еду. Удачи! — а когда отошли, взглянула на подругу. — Какой серьёзный.
— В отца.
— Поразительно. Помню его совсем малышом. Хорошо, что в этот раз ты его привезла. Я так мечтала их познакомить.
"Да что ты?" С трудом подавив тошноту, блондинка посильнее сжимает свою чашку. Каменное лицо. А у той наоборот — неподдельная радость.
Она всегда была такой — юной, весёлой, наивной.
Невинной.
Темноволосая нежность, с озорствинкой в светло-серых глазах.
Увлечена сейчас наблюдением за детьми, улыбается чуть ли не сквозь слёзы, а молодая женщина напротив, задохнувшись от стыда за презрение, отводит взгляд.
— Я и не смела просить. — опустив взволнованный взгляд, тихонько произносит девушка. — После нашей последней встречи, я так грубо отказала тебе… Когда ты не ответила на письмо, я решила, что… Неважно! Спасибо, что позвонила. Мы должны были их познакомить… всё и так слишком затянулось.
— Затянулось, да. — без грамма эмоции отвечает женщина и, взяв в руки меню, хочет выбрать рагу, но девушка советует венесуэльскую кухню.
— Если честно, — отодвинув от себя папку, качает головой, — У меня вовсе нет аппетита… и добавляет вдруг. — Нам нужно поговорить.
— Хорошо. Только вот… Вив, если ты всё о том же…
— У меня лимфома, Сэл. Я больна.
— Что?
— Почти год.
— О, Господи… — беззвучно выдыхает ошарашенная девушка.
— Я не от злости не отвечала тебе. Вовсе не разозлилась на очередной отказ, как ты решила… лишь расстроилась.
Мы не были слишком близки, и я часто была резка, но не смотря ни на что, я всегда восхищалась твоей преданности мужу. Такой странной слепой вере в это его убеждение в мнимую не́нависть. Ты во всём потакала ему. И не смотря на это, я продолжала надеяться, что ты всё же одумаешься и когда-нибудь решишься донести до него правду. Ведь если бы ты лишь попыталась, уверенна, он бы прислушался.
Но ты продолжала делать вид, что всё в порядке и что видеться тайно ради будущего наших детей — нормально. Я знаю настоящую причину, догадываюсь почему ты приняла этот отъёзд так легко. Это был не только Его побег. Он был лично твоим. Но то, что мой муж чувствует к тебе — не твоя вина. И зная об этом, я тебя не ненавижу… Я ненавижу себя. Ненавидела все эти годы, сама не знаю почему, и не стану притворяться, когда вы уехали, я вздохнула с облегчением.
Я не ответила на письмо, потому что была не в состоянии. Оно сейчас у меня, как нить зигзага. И я не представляю, что будет завтра и дальше, но точно знаю, что закончится не в мою пользу. И ещё знаю что не хочу, чтобы мой муж и сын в этот момент оставались одни. Поэтому я здесь, и поэтому сейчас вновь прошу твоей помощи. Ты должна, слышишь меня, ДОЛЖНА, пообещать мне, что поговоришь с Ним! Ради всего святого ты поговоришь с Джонатаном ради всех нас и детей… и ты заставишь вернуться. Он нужен Ричарду. Вы оба. Сейчас.
Стараясь не замечать эту глупенькую малявку, взволнованно сопевшую сейчас где-то у самого его уха, он, яро дёргая рычаг, пытался направить огроменные щупальца в сторону наибольшей кучки игрушек. И, когда почти на последней секунде, ударив по кнопке, в трёхногие лапы вместо космического Капитана Джанго[147] попадает какая-то облезлая собачонка, парнишка гордо достав её из призового люка, победно возносит над головой. — Есть! — не может же он так глупо выдать себя перед девчонкой и открыто признать поражение. Это не допустимо.
— На, возьми, — протягивает он ей свой трофей. — Игрушки для маленьких. А ты всё равно потеряла своего медведя, так что… Мне она не нужна.
— Спасибо. — прижимает к себе собачку малышка.
— Пусть будет Брук. — деловито засовывая руки в карманы штанишек, велит мальчуган. — Смотрела «Дастин и Робин»[148]? — спрашивает про один из своих любимых фильмов, а когда она отрицательно качает головой, важно ухмыляется. — Ну да, ты ведь ещё ничего не понимаешь в детективах. И мама небось не разрешает. У Дастина там есть щенок, такой же чёрный, как прям этот. Его зовут Брук.
Девчушка торопливо кивает и её русые локоны подпрыгивают словно пружинки.
«Красивая». — подумал с чего-то, засмотревшись. А оторопев от неловкости и от своей этой странной мысли, сурово выдал. — Ты кто? — спросил грубо, от того, что всего лишь хотел казаться более серьезным и не таращится с глупой улыбкой на эти её прелестные волосы, которые и пахнут, наверное, так же восхитительно, как и выглядят. — Кто ты такая?
— Девочка. — просто-напросто отвечает она, а в большущих, цвета дождливого неба глазах искренняя озадаченность.
— Вот глупая, — громко смеётся мальчик. — Ну, конечно же, ты — девочка! Кто же ещё? У тебя платье, бантик и… волосы.
Он всё ещё улыбается, а малютка растеряна.
— Как тебя зовут, глупенькая? — поясняет он свой вопрос получше, ведь она же и правда, ещё слишком маленькая и он зря её обижает.
— Нура. — светло-серые глаза вновь наполняются искорками.
— Странное имя, — задумчиво произносит он и, пожимая плечами, протягивает ей свою руку. — А я Итан. Итан Маккбрайд.