— Протестую, Ваша честь!
— Отклоняется. — угрюмо бурчит судья. — Адамс?
— Да. — откликается тот, упиваясь собственной проницательностью. — Я знаю, что мы ходим по кругу, Ваша честь. Всё множество раз проверялось и множество людей было допрошено и все они, как один, уверенно говорят о невиновности обвиняемого, но… если отбросить в сторону эти убеждения… устные, без возможности точной проверки… разве, не логично ли предположить, что их некая дружба, очень даже связана с этой, неожиданно всплывшей, махинацией? И зададим себе вопрос… Кто же ещё в этом был заинтересован, как не они? У кого ещё была такая возможность и доступ к данным? И каков будет первый пришедший нам в голову ответ?
— Логично. — поправляет на носу очки Высокопочтенный, а Наоми злится:
— А то, что у нашего уважаемого обвинителя существует ярко выраженная личная неприязнь к господину Уильямсу, никого не настораживает? Они же постоянно ругаются!
Несколько присутствующих, как по команде, поворачивают головы в сторону скромненько приютившегося среди своих плечистых подопечных, низкорослого пухлого господина Ньюмана.
— Мы здесь воображение тренируем, или адекватно рассуждаем, опираясь на реальные факты?!
— Хорошо сказано. — соглашается судья. — Ведь было дело, да? В любом случае, это лишь домыслы, Адамс. Есть ещё вопросы к свидетелю?
— Один имеется. — почти скрипит зубами тот. — Скажите, мистер Леви, сколько вы зарабатываете, если не секрет?
Наоми оглядывается, было, на отца, но, возвращается обратно.
— Не понял? — переспрашивает опрашиваемый. — Моя зарплата?
— Да! Вам хватает на жизнь?
— Н-ну…
— У вас двое детей, так?
— Трое.
— О, тем более! У меня нет своих отпрысков, но смею предположить, что это огромные затраты… наверняка. Школы, садики, памперсы… вечно недовольная жена. Просто нервы сдают…
Вдруг на весь зал раздаётся храп судьи.
— Это пытка, мистер Адамс! К чему вы клоните?! Говорите скорее, пока мы все здесь не уснули!
— Мистер Леви, вас подкупили?
— Протестую!!! — подскакивает Наоми. — Что это такое, Ваша честь?
— Где?! — таращится на неё, тот, а зал наполняется шёпотом. — Давайте дадим ему ответить, мне тоже интересно!
— Я не согласна!
— Боже мой, мисс Дивер, вы чего такая сегодня активная, кофе перепили? Не советую из местного автомата — он дурен на вкус. Поучитесь у вашего отца, вот с ним вообще — скучно! Я прекрасно понимаю ваше стремление оправдать нашего «звёздного клиента», но это же обычный вопрос…
— Это прямое обвинение!!!
— Хм, — смотрит судья на Адамса. — А, она права. Изъяснитесь иначе?
Тот недовольно зыркает на девушку и закатывает глаза:
— Ми-истер Леви, вы допускаете такого момента, что… скажем, могли бы принять парочку центов… невинно так, совсем-присовсем немножечко… за то, чтобы помочь скрыть некоторые факты?
— Н-нет!
Зал вновь шумит. Адамс улыбается своему нанимателю, который, не улыбаясь, сидит и убивает взглядом Ричарда.
— Мистер Ле-еви-и, — поёт Адамс. — Вы клялись говорить правду на конституции-и-и!
— Да, но… Нет. Нет, не допускаю! — опрашиваемый явно нервничает. Сильно нервничает. Скромный на вид парень, около тридцати. Сжимает стойку и слишком бледен. — Я ответил вам на ваш вопрос! — с надеждой, смотрит он на судью, который молчит, но всё же кивает:
— Достаточно.
— Что?!! Да он же, мать вашу, врёт!
— Адамс!!!
Дивер позади, хохочет в голос. Итан поглядывает на Оливию, та поглядывает в ответ.
— Уймитесь вы, «вашу мать». — передразнивает судья.
— Простите, Ваша честь…
— Ага, может, довольно уже? Успокойтесь! Сядьте, сядьте…
— Хорошо, но… Требую ещё раз допросить Уильямса!
— Протестую! — не глядя на идиота, отзывается Наоми. — Всё, что вы хотите знать, зафиксировано документально! Просто пересмотрите записи.
— Принимается. Это всё, Адамс?
— Тогда, прошу повторной экспертизы!
— Протестую! Три разных проведены, две из них — независимые, по вашему же желанию… и результат один — подчерк не принадлежит обвиняемому! Сколько можно?
— Принимается!!! Кому это понравится, так, мистер Маккбрайд? — судья, подначивая, подмигивает Ричарду, на лице которого невинное непонимание происходящего. — Хороший у вас день.
— Чушь собачья! — орёт в бешенстве Адамс, — Это фальсификация!!! Да он же обычный разносчик! — тычет в Леви. — А сейчас его, с какого-то хрена, повысили до личного помощника! Очевидно же, что его подкупили…
— Поосторожнее с выражениями, не забывайте, где находитесь!
— Простите, Ваша честь, но…
— Никаких «но», поздно! — свирепый взгляд. — Как я понимаю, обвинение исчерпало доводы…
Дуф!
— Перерыв для вынесения вердикта! — объявляет судья громко и поднимается с места, — Пятнадцать минут! За мной… — велит прокурору, и они удаляются, а зал наполняется гамом.
Приговор оглашён. Вердикт — невиновен, в связи с недостатком доказательств.
— Итан, — догоняет Оливия парня в коридоре. — Куда ты? Мы скоро выходим…
— Я поеду.
— Нет-нет, там столько прессы… Мы должны выйти вместе. Отцу нужна наша поддержка.
— У него есть твоя. — чуть улыбается он, не больно-то радостно, и, коснувшись легонько её руки, разворачивается и, всё же, уходит. Но у лестницы, ведущей к заднему выходу, видит Дивера.
— Не благодари! — защитник о-очень доволен результатом.
— Не буду. — Итан же, не особо.
Лицо Мэтью непроницаемо, глаза блестят.
Выглядит немного пугающе.
— Ты всё мне расскажешь, ясно? — чуть склоняется к нему парень. — От начала до конца, всю эту грёбаную историю, понял меня?
— Хорошо, — поднимает тот ладони, — Раз ты так просишь.
Итан обходит его, толкая плечом, и хочет уже уйти, наконец, но слышит усмехающееся в след:
— Неужели реальный мир, так слишком жесток для тебя?
Оборачивается.
— Презрение. — говорит Дивер. — Оно на мне не работает.
— Да что ты? — хочется подохнуть…
— Не говори со мной свысока, мальчишка. Никогда. Понял меня?
… подохнуть несколько раз подряд.
13:30. Остин.
— Приятного аппетита. — ставит на стол официантка перед девушками, поднос с разнообразным лакомством: фигурные пирожные, пончики в глазури, молочные коктейли с посыпкой в высоких стаканах.
— О-о, — стонет Сара, глядя на это изобилие калорий. — Похоже, я не влезу в платье.
Нура хихикает.
— Давай, быстро, сжуй хоть что-нибудь, — угрожающе велит подружка. — Тощая, скрытная, боевая машина!
— Почему боевая?
— Ну «боксёрская»… ты же там этим занимаешься? Боксом! — Сара кривит рот в наигранном недоумении и принимается за еду.
— Бокс — тоже спорт. — обижено хмурится Нура.
— Я понимаю.
— Ну, тогда, что не так?
— Ладно, извини. Просто это не про тебя… То есть, здесь ты была совершенно другой. Нежной, хрупкой. Рисовала.
— Я и сейчас рисую.
— Нет, не рисуешь!
— Откуда тебе знать?
— От верблюда!
«Кристина».
— Ты вернулась пять дней назад, а позвонила мне только вчера…
Нура вздохнула и посмотрела в большое окно, у которого они уединились.
— Я всё понимаю, ты расстроена, но нельзя же так… нельзя уходить в себя. Наверстаем упущенное, сходим в поход… Точно! Классно я придумала. Позовём ребят…
Остин. Родной, пусть и не здесь родилась.
Красивый городок, не большой и не маленький… очень «богемный»[106], добрый, активный, разнообразный. Здесь всегда есть чем заняться, куда пойти: выставки, концерты, фестивали. Улочки, улицы, районы магазинчиков и многоэтажные развлекательные комплексы… шумный центр с высотками, река Колорадо, яркое изобилие природы вокруг, фермы, поля и цветы. Столица Техаса!
106
Имеется в виду изобилие среди местного населения не имеющих устойчивого обеспечения «интеллигентов» — актёры, художники, литераторы, музыканты.