Олег-Х в напряжении ожидал продолжения. Он крутился в кресле, поворачиваясь вслед за семьдесят вторым. Тот вернулся к окну, и, словно что-то вспомнив, резко изменился в лице. Повернувшись спиной к гостю, он спокойно, но словно отдавая приказ, сказал:
— В общем, так… ты сейчас уйдёшь, я выну ключи и уберу прибор… от греха подальше.
— Почему? — удивился Олег-Х. Казалось, он уже так близко от разгадки и вдруг семьдесят второй решил остановиться на самом важном.
— Опасная это игрушка, — ответил хозяин квартиры. — И всем надо убрать. Возвращайся к себе и тоже спрячь его.
— Ты, наверно, не понял? Я не могу вернуться. У меня табло на часах разбито. Я не знаю последнюю цифру, потому и пришёл к тебе! — чувствуя, что закипает, Олег постарался говорить спокойнее. — Мне нужно попасть к этому старику. Может, он поможет мне?
— Мне жаль, — не меняя интонации и продолжая смотреть в окно, ответил семьдесят второй, — что с тобой такое случилось. Но ничего не поделаешь. И он тебе тоже не поможет. Так только ты заблудился, а иначе пострадают все.
— Скажи хоть, что ты узнал? Кто этот старик?
Олег-72 медленно повернулся и, тяжело вздохнув, стараясь не смотреть на гостя, подошёл к телевизору, взял в руки фотографию.
— Что он тебе такого рассказал? Это он изобрёл эти часы? — продолжая задавать вопросы, Олег смотрел с надеждой, но хозяин квартиры словно и не слышал его. Он провёл пальцами по снимку, сказав:
— Ради них я это сделаю, а ты уходи.
— Нет уж, ты мне объясни!
Олег вскочил с кресла и, схватив двойника за руку, резко развернул.
— Я тоже хочу домой, к жене, к де!..
Он осёкся, вспомнив, что кроме Ольги там никого нет.
— Я тебе ничего не могу рассказать. Я и сам толком не понял. Если хочешь, иди и сам спроси. А я тебе не помощник, — спокойно ответил семьдесят второй.
— Куда идти? К кому?
— Да хоть к старику этому. Только… иди к своему.
— Ну, и как я к нему попаду?
— Вторая цифра — это год. Набирай, какой хочешь.
— А какой лучше?
— Да почём я знаю. Хоть в тридцать седьмой, как раз для тебя будет. Ну, а про третью ты уж понял — номер твоего прибора. Вот нажмёшь её и окажешься у своего старика.
— Я не знаю номера! — в отчаянии прокричал Олег-гость.
— Ну, значит, иди к старику… этого… восемнадцатого. Он же тебя вроде как приютил. Вот и иди к его старику.
Хозяин квартиры оказался совсем не таким радушным, как восемнадцатый. Он продолжал стоять и смотреть на фото. Олег вышел из комнаты и направился на кухню, семьдесят второй крикнул ему:
— И не пытайся больше ко мне вернуться, я сразу же уберу прибор!
— Да ради бога, — пробормотал себе под нос Олег и быстро набрал нужное число.
Стена отъехала и вернулась назад серой, мокрой, пахнущей плесенью. Это помещение не являлось чьей-то кухней. Олег стоял в полутёмной прямоугольной каменной комнате, скорее похожей на подвал, чем на место, предназначенное для жилья. За спиной послышалось сопение. Олег резко обернулся. Вдоль противоположной стены, прикрывая кровать, стояла ширма. Из-за её края лишь немного было видно металлическую спинку кровати с торчащими между прутьев ногами в шерстяных носках.
Олег, стараясь ступать тихо, подошёл к ширме и осторожно, затаив дыхание, заглянул за неё. Человек, лежавший на кровати, с головой накрылся одеялом, и только негромкое равномерное сопение говорило о том, что он действительно спит.
Олег немного отступил, всё так же стараясь не шуметь, и осмотрелся. Рядом по левую сторону от ширмы вдоль стены находился стол с выдвижными ящичками, очень напоминающий старый дореволюционный тёщин, с каким та никак не могла расстаться. На нём стояла маленькая керосиновая плиточка с давно не чищенной алюминиевой кастрюлькой. Рядом — такой же закопчённый алюминиевый чайник и за ним, образуя горку, белая салфетка с вышивкой, не очень-то свежего вида.
Олег подошёл и приподнял её. Под салфеткой оказалась пара тарелок, алюминиевая кружка с ложкой и кусок чёрного хлеба. Вновь прикрыв всё, заглянул в кастрюльку. Там сиротливо лежала одна картофелина в мундире. Затем взглянул на спящего. Его лицо так и скрывало одеяло. Олег повернулся к стене справа — ещё один стол, намного больше первого. А на нём ворох бумаг и настольная лампа, единственный источник света в комнате. Потом вернулся к часам, не зная, что ему предпринять. Задумавшись — уйти или подождать, пока хозяин этого подвала проснётся, он повернулся к последней, четвёртой стене. Из-за плохого освещения, почти не достающего до неё, не сразу заметил две двери. Олег медленно, чуть ссутулившись, словно прислушиваясь, подошёл к ним. Двери, под стать стенам, были выкрашены в серый цвет. Одна железная с глазком, а другая, поменьше, деревянная и немного приоткрытая. Олег заглянул туда. Запашок дал понять, что это уборная, но разглядеть что-либо не удалось.