Я присоединился к нему, потом вернулся на улицу и спросил:
— Дюша, сможете дверь организовать?
Производство железных дверей мой товарищ пока что ещё не запустил, но уверенно кивнул.
— Поставим!
Дальше мы ещё немного потоптались у вагончика, затем ушли в мастерскую, где Рома только скинул пуховик на диван и сразу полез за деньгами.
— Димон, мы почём водку брали? — уточнил он. — По двести тридцать за бутылку? Надо спрыснуть!
— Харэ! — возмутился Воробей. — Брали по двести тридцать, отпускать по триста сорок будем!
— Своим-то и по оптовой можно! — укорил его Евген. — Ну ты чего в натуре?
— Ага! — кивнул Романов. — Как не свой!
Не на того напали.
— Идите в жопу! — послал Воробей любителей дешёвой выпивки куда подальше. — Вы вообще видели, как цены растут? Вы сейчас по оптовой цене водку вытаскаете и столько уже не возьмём! Прогорим, на фиг!
— Да прямо прогорим!
— Сколько ты, Рома, пьёшь — за месяц в трубу вылетим!
Саша Романов недовольно засопел и буркнул:
— Давайте тогда скидываться!
Костя Чиж и Евген присоединились к нему, а я предпочёл ограничиться пивом.
— Почём «Жигулёвское» у нас?
Воробью даже в записи заглядывать не пришлось.
— Брали по тридцатке, продаём по полтиннику.
Я отсчитал полторы сотни.
— Три бутылки дай.
— Нам ноль-пять для начала и пару пачек «Монте-Кристо», — кинул на стол мятые деньги Романов. — Дюша, ты как?
— Сегодня не могу, — покачал тот головой. — Ключи у Димы, если что он вам товар отпустит.
— Отпущу, только башляйте, — усмехнулся новоявленный ларёчник, достал общую тетрадь и принялся вносить в неё покупки. — Тоже по пиву вдарю. Чтоб торговля пошла!
Костя Чиж покрутил головой и шумно вздохнул.
— Вот пойдёт она, а дальше? Опять все деньги в общак?
Мы озадаченно переглянулись, потом уставились на Андрея. Тот плечами пожал.
— А что вы на меня смотрите? По торговой части у нас Димон главный. И вообще — как решим, так и будет.
Воробьёв оторвался от записей и сказал, как отрезал:
— Больше половины прибыли из оборота выдёргивать нельзя. Нам ещё ассортимент расширять!
— Решено, — покладисто согласился Андрей.
— Но это уже после всех расходов, включая зарплату продавцов, — предупредил Воробей.
— И охрану, — добавил я.
— Охрану? — скривился Костя. — Слушай, Енот, а нас не прикроют по-родственному?
— Хочешь, можешь сам сутки через двое тут за спасибо дежурить, — предложил я. — Нет, ну а чё?
Фролов мигом вклинился между нами.
— Хорош, пацаны! Никто бесплатно работать не должен. — И спросил у меня: — Серый, сколько возьмут?
Я пожал плечами.
— На сорок в месяц, думаю, надо рассчитывать. Часть с киоска, часть со шмоточного отдела.
Воробьёв поморщился и покрутил длинным носом, но махнул рукой.
— Пойдёт!
— И, Дима, мы тебя уважаем и всё такое, но тут нам тебя прикрывать придётся. Начинай десятую часть от прибыли в общак сдавать.
— Только с этой точки? — сразу уточнил Воробей.
— А прикрывать тебя только на этой точке надо будет? — вопросом на вопрос ответил Фролов.
Дима Воробьёв обречённо вздохнул и сдался.
— Договорились!
И тут вновь не выдержал Костя Чиж.
— Блин, пацаны! Пилить-то как бабки будем, скажите уже!
Я усмехнулся.
— По пиратскому принципу. В общак половина пойдёт, оставшееся на семь частей делим. Нас шестеро и двойная доля Дюше…
— Не, — замотал головой Андрей. — По ларьку Дима главный, поэтому нам обоим по две доли приходиться будет. Нормально?
— Нормально, почему нет? Итого восемь долей от половины прибыли, — подвёл я итог. — Хрен знает, сколько это по деньгам выходить будет, но всяко лучше, чем ничего. Так?
Думал, вновь возмутится Костя, но тот предложенным вариантом оказался полностью удовлетворён.
— Ольгу в продавщицы устрою, двойная выгода получится! — заявил он, довольно потирая руки. — Ну что — вмажем?
— Я за бухлом, — предупредил нас Воробей и, звеня связкой ключей, вышел в коридор.
Андрей взял кинутый на диван пуховик, но я его придержал.
— Дюша, хорош! Давай по бутылке!
Фролов помялся немного, но отказываться всё же не стал.
— Если только по одной.
Вернулся Воробьёв, выставил на стол ноль-пять «Пшеничной», моё и своё пиво, ещё выложил консервированную ветчину.
— Угощаю! — усмехнулся он.
Андрей не утерпел и заглянул в оставшуюся раскрытой тетрадь, пихнул меня в бок.