Хоган сделал успокоительный жест, будто опасался, что Шарпа услышат и без того взволнованные офицеры.
– Я понял, Ричард, вашу точку зрения.
– Моя точка зрения, сэр, такая, как вы приказали: позаботиться о том, чтобы жизнь им медом не казалась. Именно этим я и занимаюсь.
– Вряд ли я хотел, чтобы вы, Ричард, революцию здесь затеяли. И уж конечно, не на глазах у Вальверде. Будьте с ним помягче. Когда-нибудь, если повезет, вы сможете убить его для меня, но до того, как этот счастливый день наступит, вы должны умасливать ублюдка. Если мы хотим, чтобы испанские армии имели надлежащее командование, Ричард, таких, как дон Луис Вальверде, следует хорошенько подмазывать, так что прошу вас: не проповедуйте в его присутствии революционные идеи. Он всего лишь безмозглый аристократ, и его мысли не идут дальше хорошей еды и последней любовницы, но, если мы собираемся разбить французов, нам нужна будет его поддержка. Вальверде ждет от нас хорошего отношения к роте, так что, когда он поблизости, будьте дипломатичны, ладно?
Хоган обернулся – к ним приближалась группа офицеров Ирландской королевской роты во главе с лордом Кили и генералом Вальверде. Между двумя аристократами на костистой чалой кобыле ехал высокий, пухлый священник.
– Это отец Сарсфилд. – Кили представил священника Хогану, намеренно игнорируя Шарпа, – наш капеллан. Отец Сарсфилд и капитан Донахью отправятся с ротой сегодня вечером, остальные офицеры посетят прием у генерала Вальверде.
– Где вы встретите полковника Рансимена, – пообещал Хоган. – Я думаю, он понравится вашей светлости.
– Вы имеете в виду, что он знает, как до́лжно обращаться с гвардией короля? – спросил генерал Вальверде, пристально глядя при этом на Шарпа.
– Я знаю, как обращаться с гвардией короля, сэр, – вмешался Шарп. – С телохранителями короля мне тоже приходилось иметь дело.
Кили и Вальверде уставились на Шарпа чуть ли не с открытым презрением, но Кили не смог удержаться от соблазна высмеять реплику стрелка.
– Вы говорите, как я полагаю, о лакеях ганноверца? – спросил он тоном изрядно выпившего человека.
– Нет, милорд, – сказал Шарп. – Это было в Индии. Те, о ком я говорю, охраняли толстенького ублюдка, называвшего себя султаном Типу.
– И вы обучили их, разумеется? – поинтересовался Вальверде.
– Я убил их, – ответил Шарп, – и толстого ублюдка тоже.
Выражение надменности словно смело с лиц обоих испанцев, а перед Шарпом вдруг с полной ясностью предстала картина: тоннель, заполненный орущими индусами с украшенными драгоценными камнями мушкетами и саблями с широким клинком. Стоя по колено в пенящейся воде, Шарп дрался в темноте, убивал одного за другим телохранителей, чтобы добраться до этого толстяка с лоснящейся кожей и блестящими глазами, мерзавца, до смерти замучившего товарищей Шарпа. Он помнил отдающиеся эхом крики и грохот мушкетов, вспышки выстрелов, отражавшиеся в воде, и блеск драгоценных камней на шелковых одеяниях Типу. Он помнил смерть Типу, и это было одно из немногих убийств, воспоминания о которых приносили удовлетворение.
– Султан был настоящим подонком, – с чувством сказал Шарп, – но умер как мужчина.
– У капитана Шарпа, – торопливо вставил Хоган, – есть определенная репутация в нашей армии. Возможно, вы и сами о нем слышали, милорд, – именно капитан Шарп захватил «орла» при Талавере.
– Вместе с сержантом Харпером, – уточнил Шарп, и офицеры лорда Кили воззрились на него с еще бо́льшим интересом.
Любой солдат, отбивший штандарт противника, становится знаменитым, и лица большинства офицеров гвардии выразили уважение, а священник, отец Сарсфилд, отреагировал особенно живо.
– Боже мой, еще бы я не помнил! – воскликнул он с энтузиазмом. – И разве это не воодушевило всех испанских патриотов в Мадриде?! – Он неуклюже соскочил с лошади и протянул Шарпу пухлую ладонь. – Это честь для меня, капитан, честь! Даже притом, что вы – безбожный протестант! – Последнее было сказано с широкой дружеской усмешкой. – Вы ведь язычник, Шарп? – уже серьезно спросил священник.
– Я ни то и ни другое, отец.
– Мы все что-то в глазах Бога, сын мой, и любимы Им за это. Мы с вами еще поговорим, Шарп. Я расскажу вам о Боге, а вы должны рассказать мне, как лишить проклятых французов их «орлов». – Священник с улыбкой посмотрел на Хогана. – Ей-богу, майор, вы оказываете нам честь, даря такого человека, как Шарп!
После того как стрелка одобрил священник, офицеры Ирландской королевской роты примирились с Шарпом и только лицо Кили потемнело от отвращения.