Клинт сжал мою ладонь большой крепкой, мозолистой рукой и тепло улыбнулся:
– Добро пожаловать.
В его голосе слышался легкий южный говор. Как и у остальных членов семьи.
– О, а это Эмили. Моя сестра, – произнес Этан, и девочка посмотрела на меня самыми большими, самыми голубыми глазами, которые я когда-либо видела. Казалось, она видит меня насквозь.
– Мне двенадцать, – сказала она, опережая мой вопрос. – Я просто выгляжу младше.
Мы направились к ленте выдачи багажа. Проходя мимо картины со сценой рождения Христа, где все волхвы были одеты как ковбои, мама Этана вдруг взглянула на меня и спросила:
– Так ты впервые в Оклахоме?
Оклахома.
Середина страны. Черт знает где. Приблизительно в тысяче миль от Нью-Йорка и еще в тысяче от Лос-Анджелеса. Это было… идеально.
– Впервые, – подтвердила я.
Повисла длинная пауза. Все остальные ждали, что я… сделаю что-то. Я почувствовала себя животным в зоопарке, в вольере с вывеской «Исландская девушка в дикой природе». Но я не была исландской девушкой. И они не должны были об этом догадаться.
– Приятно со всеми вами познакомиться, – сказала я.
– Боже мой, – начала тетя Мэри, – Этан говорил, что у тебя хороший английский, но он идеален. Просто идеален.
– Я часто смотрю американские каналы, – объяснила я, и они кивнули, как будто это было вполне логично.
– Ладно, давай заберем твои сумки, – сказал Клинт, потирая ладони.
– У меня нет… – не успела я закончить фразу, как по конвейеру проехал огромный чемодан с наклейкой в виде флага Исландии. – Кажется, это мое.
Клинт подошел и поднял эту старомодную громадину так легко, будто она ничего не весила. Интересно, сколько времени Хульда собиралась здесь провести?
Не важно. Я ведь не Хульда.
– Итак… Хульда? – окликнул Этан. После неприлично долгой паузы я наконец поняла, что он обращается ко мне.
– Да, Эван?
– Этан, – прошептал он. – Меня зовут Этан. Возможно, тебе стоит это запомнить, раз уж ты только что пролетела полмира, потому что так влюблена в меня.
Я повернулась и взглянула на его профиль в тусклом свете заднего сиденья внедорожника его родителей, отъезжавшего от аэропорта. Парень с массивной челюстью смотрел прямо перед собой, будто пытался разглядеть горизонт.
– Знаешь, тебе ведь это с рук не сойдет. Что прикидываешься Хульдой…
– С Хульдой все хорошо, – перебила его я. – Никто ей рот кляпом не затыкал и в кладовке не запирал, если ты об этом.
– О, я знаю. Она позвонила сказать мне, что не села в самолет. И попросила меня поискать тебя. Вот единственная причина, по которой я участвую в этой безумной затее. Хульда хороший человек. Ты сделала ей одолжение, а я делаю одолжение тебе, потому что… – он замолчал, потом снова взглянул на меня. – У тебя какие-то проблемы?
– Нет.
– Потому что если да… и если из-за тебя проблемы возникнут у моей семьи…
– Нет у меня никаких проблем.
– Конечно, ведь это обычное дело – обменяться с незнакомкой билетом на самолет… И полететь на встречу с парнем этой девушки.
– Забавно. Люди в этой машине думают, что ты парень Хульды. Но сама Хульда так не считала.
– К чему ты клонишь?
– У каждого свои секреты.
Он отвернулся и снова уставился вперед.
– Прошлым летом я ездил по обмену в Исландию.
– И…
Уголки рта Этана изобразили нечто, не совсем напоминающее улыбку.
– То, что случилось в Исландии, остается в Исландии.
– Буду иметь это в виду.
Он снова взглянул на меня.
– А тебя как сюда занесло?
– Не хотела лететь в Нью-Йорк.
– А что в Нью-Йорке?
Тетя Мэри наклонилась между сиденьями, разговаривая с отцом и матерью Этана. Эмили была в наушниках – я слышала слабые звуки музыки, а она моргала, то засыпая, то просыпаясь. Мы с Этаном сидели сзади одни, но внутри внедорожника было слишком тихо. Кто-нибудь мог услышать. Заподозрить что-то. Все узнать.
В тот самый момент я поклялась, что никто никогда не узнает правду.
– Мне нужно было сбежать, ясно? Я увидела возможность – и ухватилась за нее. Скоро я уйду и не буду беспокоить ни тебя, ни твою семью. Можешь уже начинать склеивать свое разбитое сердце или что ты там собирался делать. Как только мы остановимся, я исчезну с твоих глаз навсегда.
Я ожидала, что он будет возражать, начнет жаловаться, что я ставлю его в неловкое положение. Но чего я никак не ожидала, так это заявления: «Ты не можешь просто взять и убежать».