– Я так и думал! Она проходу никому не дает! Даже садовнику.
Живой Брюнель накаченней нарисованного. У него живое лицо, с которого легко считать панику и смущение. Видно, что он плохой собеседник и привык говорить, не заботясь об оппоненте, но сейчас сдерживается.
– А вам? – влезаю с интересующими уточнениями.
– А мне нет, – признается железнодорожник.
Я нечаянно очень широко улыбаюсь. Костик прячет рот в высоко-мысленную лодочку из ладоней и, похоже, тоже ржёт. Вот сто пудово, если бы тетка ему давала, нас бы не вызвали! Завидует мужик!
Обиженный муж обиженно сопит.
– Нужно осмотреть потерпевшую, – строго говорит Богомол, вернув себе непроницаемое выражение лица. Даже ноздри у него перестают двигаться. Реально каменеет.
– Конечно! Конечно! Пойдемте! – суетиться Брюнель. На стол рядом с фарфоровым сервизом приземляется увесистый мешочек из бархата. – Надеюсь, Господь услышит мои молитвы.
– И никто, кроме него… – Богомол воздевает синие радужки к потолку, успевает перехватить мою руку в миллиметре от мешка и прячет черный нал в карман красной мантии.
Железнодорожник кивает и ведет нас вглубь дома. Спускается вниз по длинной деревянной лестнице. Проходит пару коридоров. Мнется у двери, пахнувшей сыростью и грязью.
Быть этого не может.
– Вы заперли жену в подвале? – не верю своим глазам.
За дверью – маленькая душная комнатка без окон, с матрасом на полу и дурно воняющим ведром. В ней лежит женщина с копной спутанных светлых волос.
Константин, как самый бессмертный (душой, естественно), идет к ней и щупает пульс:
– Она проявляла агрессию?
– Да, бросалась на людей и… насиловала их, – Брюнель делает страшные глаза.
Да ладно, вам господин железнодорожник, это ж классно!
В этот момент тело оживает, валит Святошу на спину и усаживается сверху. Женщина оказывается грязной, дикой и безумно сексуальной.
Я же говорю: «Классно»!
Разговора с одержимой не получилось. Константин ей слишком понравился. Пребывание в подвале грозило перейти в оргию. Но заметив мужа, женщина отцепилась от Преподобного и понеслась на клиента. И попыталась выцарапать ему глаза. Не в первый раз, видимо. Так как Брюнель сноровисто отскочил в сторону и даже дверь начал закрывать. Еле успели выскочить. Чуть без подштанников не остались от своей ретивости.
– Да ладно тебе! Полапали его немного в не святых местах! – беззастенчиво издеваюсь над Богомолом.
Святоша молится, целует четки и вытирает руки салфетками. И это он уже принял душ и переоделся!
Выделили нам две гостевые комнаты. Но спать, понимая, что под тобой находится запертая неудовлетворенная женщина, неуютно. Не сговариваясь, мы с Костиком вываливаемся на улицу и идем в ближайший Паб. На меня там смотрят косо, так как больше женщин, а тем более монахинь, в заведении не наблюдается. Я заказываю отбивную, а Святоша – грибы с картофелем, и наслаждаемся подбродившим квасом.
Я польщен вниманием и веду себя вызывающе. На радость напарнику.
– Что в мешочке было? Поделиться не хочешь? – даже ногу на ногу закинул, как в «Основном Инстинкте». На что мой Богомол крестится и сверкает гневным взглядом.
– Вы свою долю уже потратили, сестра Литиция. Еще две недели назад.
– Костик, не наглей. У нас равноправное сотрудничество!
У меня еще в планах: семь серебряных пуль, крест со встроенным штыком и бомбоубежище. Так что денежки лишними не будут.
Святоша красноречиво оглядывает зал:
– Я с собой его не взял. Да и не место здесь для подобных разговоров. А вам необходимо потренироваться в искусстве рукопашного боя. И стрельбы.
– Аврора доложила? – горестно вздыхаю. Монашкам я о грабителях не рассказывал. И утечка могла быть только со стороны Марисы, которую я заставил поселиться на территории монастыря.
Богомол кивает:
– Это было опасно, сестра Литиция.
– Ты волновался за меня?
– Скорее за мальчика. Он ни в чем не виноват. Пить вам, кстати, строжайше запретили.
Вот тролль пятнадцатого уровня!
Костик запаривается обо всем: о безопасности бегущего мимо ребёнка, о нравственности соседской собаки, о моем внешнем виде, о калорийности своего обеда и о налогах на следующий год. Гипер-ответственный у меня напарник.
Отрезаю кусок отбивной и протягиваю ему:
– Джим его зовут. Ты знаешь, что грибы на вкус похожи на мясо?
Богомол смотрит на меня, как на трактор, решивший участвовать в Формуле 1, и молчит.
– Попробовал бы хоть, правда или нет. Никогда ж не узнаешь, – накалываю грибочек из чужой тарелки на вилку и кисло жую под внимательным взором начальства. – Бессовестно врут! – выдаю правдивый вердикт.