Пока разбиралась с полицией, наступило утро.
Очень хотелось спать. И Литиция осталась в доме Сварски. Достаточно быстро выяснилось, что уснуть там, где недавно ели детей, очень трудно, и монашка стала еще злее обычного. Детей/матерей отправила в монастырь, чтобы просветились и повеселились. И попыталась выпить чаю, вместо ужина, завтрака и обеда.
Семь женщин и десять детей.
Литиция предчувствовала благодарственное письмо от Старушки Авроры. А может быть и три.
Это же целая футбольная команда с запасными.
У нее же матч с Орденом Бенджамина на носу! Монашка подскочила и вылетела по направлению к родному монастырю. Но улетела недалеко. Вернулась через час. Забрать четки, забытые рядом с чашкой нетронутого чая. Но на месте их не оказалось.
Литиция замерла и прошептала:
«Я своих не бросаю».
В кабинете находился посторонний.
4. Я верю вам
Парню было лет двадцать. Обычные штаны на подтяжках, выглаженная однотонная рубашка, вихрь непослушных рыжих волос, яркие зеленые глаза, и веснушки на всем лице. Чересчур озабоченная заинтересованность и подозрительная внимательность. Его здесь быть не должно.
– И что же мы тут разыскиваем? – Вопрос получился злой. Но голодная, не выспавшаяся монашка такой и была.
– Вас, – ответил мальчик странным восторженным голосом. Неужели фанат?
– Учеников не беру, слуг и рабов тоже. Даже если уже совершеннолетний, – Открестилась Литиция.
Подозрительный незнакомец улыбнулся, осветив кабинет своей беззаботностью:
– На самом деле мне восемнадцать.
– Еще лучше, – буркнула женщина, прикидывая, что надо бы расчехлить ружье. Лишним не будет. – Чего надо?
– Я верю вам, сестра Литиция.
Монашка прищурилась на то, как парень складывает ладони вместе и подносит к губам. Жест был до боли знаком.
– Неужели?
Собеседник кивнул. Черные бусины стекали с его рук, как слезы демонов.
– Да ладно, – женщина с недоверием покачала головой.
Парень пожал плечами. Его тонкие пальцы перебирали четки привычной мелодией. Литиция боялась, что никто кроме нее уже не знает этого ритма.
Она медленно подошла к незнакомцу и внезапно обняла его. Крепко и тепло. Рыжий прижался к женщине с не меньшим энтузиазмом. Их встреча была нереальной и магически невероятной.
Литиция не могла отпустить его, пологая, что он тут же испариться, или она проснется. Или метеорит упадет на послеобеденный Лондон. Еще могли прилететь фиолетовые человечки или воскреснуть динозавры…
– И где ж ты целый год ползал? – женщина дышала тяжело, переваривая увесистое чувство обретения. Еще минуту назад мир был странно опустошенным. А сейчас приобрел неожиданный смысл. Выходит, не зря она весь год боролась, готовилась, надеялась…
Гость немного покраснел, отцепляя руки монашки от своей одежды. Его голос дрожал:
– Приходил в себя. И к тому же, вы слишком хорошо прятались от Вильгельма. Найти вас слишком трудная задача. Особенно, для не входящего в круг диссидентов.
– То есть ты тоже переродился, – это было утверждение. Но женщина с трудом сдерживалась, чтобы не заплясать по кабинету с криками: «Я знала! Так тебе! Получи фашист гранату!»
– Я бы сказал – моя душа заняла тело умершего человека, – этому лишь бы поспорить. Последние сомнения разлетелись под недовольным взглядом зеленых глаз. Цвет поменялся, а мимика нет.
Это её напарник.
– Круто, но странно, – Литиция сглотнула подкатившую слюну. Обзор загородила пелена надвигающего морского шторма. Судя по панике в груди, просто океанического масштаба.
– Это Лондон, сестра Литиция, – а этот… Богомол спокоен. Как раньше. – Здесь возможно все.
– Нам бы только Гитлера не дождаться, – лишь бы не разрыдаться перед ним. Она прикусила щеку. Женский организм – оголенные провода чувствительности. Как жить-то с таким обостренным восприятием!?
Воскресший зачем-то забрал у монахини мешок с ружьем и спросил:
– А это кто?
– Пойдем, напарник, просвещать тебя буду! – Литиция взяла его под руку, прижалась на секунду, проверяя настоящий ли.
– Я рад вас видеть, – тихо сказал Константин.
– Я по тебе скучала, – призналась она, притворяясь, что простужена и неизлечимо больна.
– Мне называть вас Дмитрий?
– Забавно было бы. Да хрен с ним, зови Литицией. Тебе можно. Привычней уже.
– Вы больше не мужчина?
Вот умеет одной фразой человек испортить момент.
– Мозги включай перед речевым оборотом! И руки при себе держи! – Литиция вырвалась и гордо ушла вперед. Не оглядываясь.
5. Пропущенное
Первая мысль: «Я сдох».