У демона на морде возникает такое выражение, будто его сейчас вырвет. Но он перебарывает себя и продолжает уговаривать:
– Так зачем напрягаться? Я – законный наследник Англии. И как бы вы не прятали Викторию, она умрет!
– Да кто ж ее прячет? Вон с флагом носится, людей подбадривает. А тебе всего два года. В трусы небось до сих пор гадишь! Как там тебя? – Ну, не умею я вести светские разговоры по душам, о душах и вообще. Зачем рожу-то так корчить? Рога погнутся.
– Вельзевул. И я могу убить вас всех в один миг. Силы моя не зависит от тела! За эти несколько месяцев я полностью восстановился.
– Понятно. Вся затеянная война, с зомби и кучей беременных проституток – была лишь глобальным планом по отвлечению внимания от реабилитации тебя любимого? – Демон победно ухмыляется. – Чтоб ты пропеллер нашел и на башку натянул?
Посланник преисподней закатывает рога в небо и делает голос позловещее:
– Люди должны откажутся от Бога. Посмотри, все, кто думает головой, на моей стороне!
– Флаг Евросоюза им в уши. А я думаю сердцем.
Или жопой. Иначе как объяснить мою тягу к приключениям?! Кстати:
– А на жопе у тебя глаза есть? Неприятно сидеть, наверное?
– Нет у меня там ничего!
– Жааааль! – Ниже пояса у демона – размытое пятно и мускулистые красные ноги с копытами. – А там, – кручу пальцем в направлении того самого, – специально так завуалировано?! Типо – цензура?
– Демоны не имеют пола, – переключается собеседник. Зря, в философствовании на гендерные темы мне нет равных.
– А если бы был, ты кем хотел бы быть: девочкой или мальчиком?
– Я хотел бы быть тем, кто переманит тебя на нашу сторону. Будь умнее, ты же просвещенный, развитый представитель общества! Отдашь мне Аделаиду, Викторию и живи сколько хочешь, как хочешь, с кем хочешь...
– А мне кажется, девочкой!
– По себе судишь?
– Наличие на тебе такого количества глаз говорит о любви к самолюбованию. А это женская прерогатива.
– Это остатки поглощённых мной душ!
– А почему в таком виде? Нет бы что-то брутальное выбрать: зубы на ниточке, фаланги пальцев в ушах, сумки из мочевых пузырей.
– Гиены огненные, ты ненормальный! Мы душу твою обсуждаем, а не мой внешний вид.
– Так это же связано!
– Да каким местом?!
– А у тебя точно на том месте глаз нет? Можно проверить?
– Ад с тобой! Оставайся! Ты даже ангела доведешь! В стане церкви ты для них опаснее живым, чем мертвым!
Он разворачивается и уходит.
На спине у него сотни глаз хлопают ресницами. Будто бабочки, прилипшие к коже, а ниже действительно гладенько. Он когда на спине спит, шебурщится по кровати? А если одеялом накрывается, оно шевелится от хлопанья век?
Со всех сторон слышится сдавленный шёпот. Несколько человек с нашего стоберега разбегаются и прыгают в пропасть.
Демон поговорил не только со мной.
16. Щупальца вместо глаз
Но эпичной драки с Антихристом не получается. Он уворачивается от подлетевшего к нему ангела, прикрывает глаза ладонью, козыряет из-под кепки с вентилятором и прыгает в Темзу. Какие-то четыре слова, и он бы самоизгнался.
Но, видимо, не судьба. Я шепчу последнюю строку молитвы:
Всевышний над всею землею.
Мы очень все расстроены, особенно зомби, что тащились на его зов через всю страну, а теперь относятся к категории умных и голодных. Умные замирают, будто уже расцвело. А голодные с горя жрут друг друга.
Только люди, что были на стороне Антихриста не теряются. Они сколачивают кордоны и готовятся к обороне. Живые, как всегда, упорнее мертвых.
Я не знаю, что навру Аделаиде. Её сын пропал в туманной бездне.
Я не знаю, что скажу Епископу. Антихрист сбежал, но обещал вернуться.
Я не знаю, вернусь ли в монастырь. Хочу, не хочу.
Но я точно знаю, что меня все устраивает. Здесь.
Этот мир, это тело, этот человек рядом со мной, что смотрит с растерянностью в сопливую пропасть Темзы. Даже борьба с собой меня устраивает.
Мы ведь можем просто быть напарниками.
Мне хватает смелости взять Константина за руку. Он вздрагивает и пытается вырваться. Но меня волнует другая проблема:
– Если мы опять упустим его, следующей битвы можем не пережить.
– Даже если он действительно тот самый демон, что отрубил мне голову, мы победим. Мы ведь непобедимы, – его слова громче выстрелов, громче криков людей, надежнее каменной мостовой под ногами. Его вера сильнее моей в сотни и тысячи раз. Но еще сильнее его вера в меня. – Несмотря ни на что.
– На что?
– Несмотря на то, что вы еще не определились со своими дальнейшими намерениями.
– Ну почему же, определилась.