12 лет
Белая комната, стол, два стула, я, напротив – Черный, сзади дверь: странное собеседование.
– Почему Вы решили прыгнуть? – или Черный, или комната говорит…
Ах, да… точно. Я пожелал запечатлеть память о себе в строках утренней газеты, где-то в конце, в статье с мелким шрифтом, с названием ««Еще один неудачник» решил покончить с собой». Как скоро об этом узнают родные? Знакомые? Что они почувствуют? И что…
– Простите, Вы не расслышали? – опять этот монотонный, пронизывающий комнату, голос мужчины, одетого в черный пиджак, черную рубашку и галстук – черная водолазка, можно было бы подумать, но контуры одежды рушили эту теорию. Форма глаз – ястребиная, радужку можно назвать черной дырой, а брови – женские, до ужаса тонкие. В целом, лицо было заостренным, а нос и вовсе острее клинка. Волос лежал сплошной тряпкой: зализанный и уложенный набок, прическа госслужащего в моих представлениях.
– Даже не знаю. Мне казалось, что ошметки моего тела должны были воссоздать детище постмодерна на фоне бетонного полотна, но сейчас, абсолютно спокойно и с допустимой иронией, мне приходится вести диалог в неизвестном месте с неизвестным человеком. Возможно, Вы сочтете грубой мою просьбу, но могу ли сначала я задать несколько вопросов?
– Забавно, что Вас заботит этикет. Я удовлетворю вашу просьбу. Пожалуйста, спрашивайте, – промолвив Черный.
Он был прав. Действительно забавно. Диалог был начат, а мы даже имен друг друга не знаем несмотря на то, что вопрос был задан достаточно личный: не каждый станет объяснять причины своей смерти незнакомцу. Или он имел в виду то, что в данной ситуации этикет слишком мним в контексте важности?
– Если Вы упомянули о прыжке, то, стало быть, я мертв.
Удивительно, что я не чувствую страха от падения, который, согласно моей памяти, вцепился в дрожащее сердце, пока я рассекал холодный, но жгущий лицо воздух, падая с высотки.
– Но я не помню момента гибели. Это странно. Кто Вы? Что это за место? Упомянутый в Библии «Суд Божий»? – я довольно быстро пробормотал, ожидая услышать ответ. Надеюсь, его слух позволил уловить все необходимое.
– Вы действительно мертвы. В каком-то смысле Ваша душа очищена от Земных переживаний: сейчас Вам неведом страх или волнение. Возможно, Вам пришлось вспомнить о близких, но согласитесь, это был лишь интерес, никаких чувств. Ближайшие по времени к смерти воспоминания стираются, ведь они связаны с переходом в данное и подобные ему места. Такой уж механизм у смерти. Вы знаете о «Суде Божьем», но не знаете о том, что самоубийство является одним из тяжелейших грехов? Не нужен «Суд Господний» Вам: Вы уже в Аду. Думаю, понятно кто есть представители Ада.
Смерть, Ад – эти известия были бесплодны на эмоции. Если так продолжится дальше, то жалеть о смерти я не стану, и даже не потому, что физически не могу, просто это куда лучше нежели быть оболочной для бесполезных чувств, которые временами раздувают, а временами сковывают.
– Почему я прыгнул? Потому что хватило смелости. В детстве, я тешил себя амбициями и мечтами, но что они из себя представляют? Лишь псевдосмыслы, которые вытесняют из головы вопрос о действительном смысле человеческого бытия. Мне приходилось искать ответ на вопрос, который родил бессчетное количество полемик, который назван одним из фундаментальных в философии. Я спрашивал у других. Разных ответов было не много. «Его нет» – глупость: каждый здравомыслящий человек отдает себе отчет в своих действиях. Едим, чтобы насыщать организм необходимыми веществами для поддержания биологической функции, ходим учиться, чтобы обеспечить себе существование в дальнейшем и так далее. Все это действия, и они обоснованы, каковыми и должны быть. Важно понимать, что причина есть всегда, просто не всегда люди ее видят. Жизнь — это тоже действие, и оно должно быть обоснованным. «Каждый сам определяет себе смысл существования» – глупость. Стало быть, рыбки в аквариуме тоже могут утверждать о том, что сами выбирают себе смысл. Однако, мы знаем, что это не так. Наша причина существует независимо от нас: она нас родила, а родителей не выбирают. Мы можем выбирать занятость, псевдосмыслы, локальные цели, но никак не смысл. Жизнь – это действие, и оно обосновано, но не нами. Не зная зачем, люди продолжали мчаться: они инвестировали время и старания в ничто, которое росло и поглощало мир. Мир превратился в солянку: миллионы бессмысленных возможностей, желаний, мнений и ни капли истины. Как ни странно, я не смог найти ответа на свой вопрос, потому не видел иной дороги, кроме как покончить с собой лет так с 19. Однако, инстинкт самосохранения – хитрый предохранитель, и жалость по отношению к матери не позволяли мне прекратить скитания. Когда мне стукнуло 22, матери диагностировали рак груди и менее чем через год она скончалась. Отец начал посещать секту, а сестре удалось удачно выйти замуж, и часто встречаться нам не приходилось. Следующие 3 года были посвящены глупой работе в небольшой ИТ-компании. Возвращаясь домой, мне пришлось услышать подростковый диалог. Дети обсуждали самоубийство своей одноклассницы, посмеиваясь и называя ее слабой и инфантильной девочкой, они иронизировали пустяковые проблемы на подобии замечания от учителя, нарекая их поводом для самоубийства. Меня не смутило их поведение, и я не испытывал к ним отвращения: этим был насыщен весь мир, всем плевать, все живут собственными иллюзиями. Но именно в этом момент, осознание бренности и бессмысленности такой жизни наполнило меня настолько, что места страху не осталось, и я решил последовать за упомянутой девчонкой, – я окончил свои изречения и поспешил спросить. – И что же будет со мной дальше?