– Ух ты, любишь доминировать? Не привык находиться под чьей-то властью, но для тебя, сладкая, сделаю исключение.
– Видишь ту огромную палку? Если ты не заткнешься, я тебя ею анально покараю. Узнаешь, что такое настоящее доминирование, – озлобленно процедила я, взглядом указывая на внушительных размеров отломившуюся дубовую ветку.
– Только не нервничай, тебе это не к лицу. Какая же ты милая, – сказал Габриэль, тягая меня за щеки, словно бабуля, измывающаяся над своими пятилетними внуками. Обычно это называют заботой и проявлением любви. Странные эти люди, поклоняющиеся семейным ценностям.
– Надеюсь, ты умрешь в муках. И если ты сейчас же меня не отпустишь и наконец не скажешь, что мы забыли в лесу, да еще и осеннем – я лично ускорю наступление этого момента.
– Какая же ты злюка, Иззи. Но ладно, я всего лишь продолжаю свой Сизифов труд – заставляю тебя радоваться жизни.
– В лесу? Вместо сна? – уточнила я, готовая в любой момент все же врезать архангелу.
– Абсолютно верно. Двухдневный поход, страшилки у костра, ночевка в тесной палатке, – многозначительная пауза, прерванная подзатыльником, – лесные пейзажи… Что может быть лучше? Скажешь «сон» – продам твою кровать на eBay.
– Тогда у меня нет вариантов, так уж и быть. Договор есть договор, с этим мне придется смириться, но только попробуй ко мне пристать, – угрожающе прошипела я, глядя прямо в смеющиеся глаза мужчины. Мне и так было неловко находиться рядом с ним после этого странного танго в Париже, больше похожего на затянувшиеся предварительные ласки, так он еще и ежесекундно издевается надо мной!
– Заметано! Я не пристаю, но только если ты не ноешь. Исцелять тебя от «ужасающей усталости» я не буду, так как на эти два дня и сам отказываюсь от архангельских штучек. Идет? – протянул руку Габриэль, выжидающе глядя на меня своими прищуренными глазами цвета гречишного меда. В который раз невольно засмотревшись на него, я, качнув головой дабы отогнать назойливые и совершенно ненужные мысли об ангеле, уверенно пожала его руку:
– Идет! Никакого нытья и никаких небесных приколов.
– Изабелл, если ты сейчас не отпустишь мою руку, я буду считать это побуждением к действию, – недвусмысленно улыбнулся мужчина, поиграв бровями, когда наше рукопожатие слишком затянулось по моей инициативе. «Дурочка, сколько можно витать в облаках?! Ты не имеешь морального права отказываться от своих принципов только из-за излишне сладкой улыбочки первого встречного архангела! Да, архангел, да, классный, но это совершенно не повод отрекаться от своих планов!» – мысленно поругала я саму себя, слишком резво отпрыгивая от Гейба на несколько метров. Никто же даже не думал сомневаться в грациозности моего прыжка, поэтому стоит ли удивляться, что я со всей дури влетела в стоящее позади дерево? Да, Винтер, это победа.
– Почему я даже не удивлен? – устало спросил архангел, отряхивая мои волосы от опавших листьев и частичек дубовой коры. – Как ты?
– Если не считать того, что я сейчас готова провалиться под землю от стыда, то все просто замечательно! – нервно посмеиваясь, ответила я, отходя от Габриэля. Еще не хватало, чтобы он мне марафет наводил, женские гормоны же вообще с ума сведут!
– В таком случае держи, – сказал мой спутник, протягивая увесистый туристический рюкзак. Полная решимости, я без особых церемоний ухватила его, не подав и виду, что мне безумно тяжело. Нет, показываем свою независимость, Винтер, никакого нытья!
Первые сорок три минуты и двадцать четыре секунды я честно восторгалась красотой окружающего нас осеннего леса: бурые, ярко-алые, огненно-рыжие и золотисто-желтые листья пестрели вокруг, в глазах даже немного рябило от их потрясающей яркости. Воздух был кристально-чистым, свежим и словно пропитанным одурманивающим запахом пожухлой листвы. После загазованных городских улиц этот лес казался маленьким райским островком, где нет ни людей, ни их бесконечного оглушающего шума. Только шепот ветра, играющего с верхушками высоких деревьев, и едва различимый щебет птиц, раздающийся где-то над головой.
Но этот приступ восхищения природой длился слишком недолго. Совсем скоро излишняя яркость листвы начала приедаться, теряя былое очарование, ветер, все время норовящий испортить старательно сделанный мною пучок из волос, раздражал, а пение птиц уже не радовало. Плюс ко всему тяжелый рюкзак тянул меня назад, лишая драгоценного равновесия, а когда равнина закончилась, и нам с необычно молчаливым Гейбом пришлось подниматься в гору, терпение стало подходить к концу.
– Сколько нам еще идти? – поинтересовалась я, в который раз спотыкаясь о торчащие корни деревьев. Сволочи вы бесчувственные, сколько же можно?!
– Не так уж и долго, через пару часов начнет темнеть, а нам еще устанавливать палатку, – едва заметно улыбаясь, ответил Габриэль, наблюдая за моим сражением с веткой кустарника, прицепившейся к рюкзаку. Обожаю природу, черт бы ее побрал!
– Слава тебе, Господи! Скоро можно завалиться спать! – искренне обрадовалась я, рывком освобождаясь от надоевшей ветки. Одного быстрого взгляда на моего спутника вполне хватило, чтобы ясно понять, насколько сложно ему удержаться от пошлых шуточек. – Гейб, у слова «спать» есть гораздо более невинные значения, прекрати так улыбаться.
– Ты даже улыбаться мне запрещаешь? Это уже чистой воды угнетение, уважаемая, я так не договаривался! – хохоча, взбунтовался архангел, подойдя к небольшой горной речушке. – Нам нужно перейти на тот берег, там неподалеку есть небольшая полянка, где мы и остановимся на ночлег, – продолжил он, мечтательно глядя вдаль.
– Как мы перейдем? Она слишком широкая, чтобы просто перепрыгнуть, а вода в горных реках ледяная, – спросила я, задумчиво разглядывая шумный горный поток. Да, речушка совсем мелкая, и сквозь прозрачную воду виден каждый камушек, лежащий на дне, но низкая температура и стремительное течение делают реку куда менее безобидной, чем она кажется на первый взгляд.
– Видишь те крупные плоские камни? Вот по ним и доберемся на другую сторону, – решительно заявил Габриэль. – Я пойду вперед, а ты следуй за мной.
Бережно взяв меня за руку, мужчина стал осторожно пробираться вперед по скользким камням, пытаясь удержать меня в вертикальном положении и не упасть самому. О Боже, опять этот разряд тока от мягкого прикосновения его теплой ладони… Это словно послужило проводником для воспоминаний, помогающим им заполонить собою все мои мысли, не оставляя ни единого уголка, свободного от сожалений. Я будто снова слышу пульсирующий ритм танго, чувствую на себе взгляд тысячи глаз, меня снова уводит за собой эта навязчивая мелодия, навсегда лишая рассудка и здравого смысла. Выжженное безумным пламенем сердце отчаянно колотится, надеясь вернуться в те мгновения, вновь заставить меня почувствовать резкие прикосновения Габриэля, а щеки заливаются краской от смущения, ведь не прошло и минуты, чтобы я не жалела о том вечере. Теперь слишком неловко находиться рядом с ним, будто прошлым вечером я совершила преступление. Всего лишь прошлым вечером он был так близко…
Да уж, отвлекаться на всякую ерунду во время перехода через горную реку по скользким камням – не самая удачная идея. Оступившись, я поскользнулась и скатилась прямиком в воду, вовремя отпустив руку Габриэля. В одно мгновение моя одежда насквозь промокла, и холод сковал все тело, не давая пошевельнуться или издать хоть один звук, поэтому я лишь судорожно хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя.
– Иззи, ты в порядке? – сразу же бросился мне на помощь Гейб, подавая руку. – Давай я помогу тебе встать. Не ушиблась?
– Если не считать того, что я чувствую себя полной идиоткой, напрочь лишенной координации движений, то да, я в полном порядке, – сдерживая смешок, ответила я, пытаясь встать. Ситуация и так была ужасно глупой, так теперь я еще и не могла подняться на ноги из-за рюкзака, который, намокнув, стал в несколько раз тяжелее. Но его можно было поблагодарить хотя бы за то, что я свалилась на него, а не прокатилась позвоночником по мелким камушкам на дне. Отчаянно хватаясь за протянутую Габриэлем ладонь, я все же смогла встать и, покачиваясь из стороны в сторону, побрела к берегу, каждый шаг сопровождая нервным смехом.