– Вот и отлично, – с облегчением сказал Габриэль, отстраняясь. – Ну что ж, хватит бездельничать! Нас ждут великие дела!
Кто бы сомневался.
– Украшение елки стало подвигом? – с улыбкой спросила я, снимая с себя остатки дождика.
Иди и целуй. Прямо сейчас. Долбани его по голове омелой и стань пылесосом минут на десять, раз он определиться не может, что ему, черт возьми, надо. А если брыкнется, ударь и опять целуй. Имеешь право, вон он сколько времени честной девушке голову морочит, пусть готовится к последствиям.
Внутренний голос уже заходился в истерике, но я лишь отогнала от себя навязчивые мысли. После минутного поцелуя последует целый час выяснения отношений, а это не то, на что хочется тратить драгоценное время.
– Еще каким! Предлагаю для начала украсить елку, а со стремянками лазить по стенам можно и потом, – голос мужчины раздался словно из другой комнаты, размыто и неотчетливо. Даже ему было сложно перекричать мои внутренние терзания, но, взяв себя в руки, я согласно кивнула головой, решив прекратить захватывающие диалоги с самой собой. Уж больно громко она орет.
Следующие часы пролетели почти незаметно. Включив фоном «Эта великолепная жизнь», а затем и старый мультик «Анастасия», мы наряжали елку, бросаясь друг в друга серпантином и гирляндами, со стремянкой наперевес скакали по квартире, пытаясь развесить повсюду крохотные лампочки. Никто ведь не сомневался, что с лестницы я упала? К счастью, архангел предотвратил романтическое свидание моей челюсти с полом, так что обошлось без жертв, хотя из-за того, что я повисела на шее Габриэля куда дольше положенного, внутренний голос повысил свои децибелы. В любом случае квартира представляла собой концентрат Рождества, и я почти поверила в сказку, несмотря на дурацкую погоду за окном.
– Ну что ж, нужно подвести какой-то итог, – выдохнул Габриэль, устало упав в кресло, когда мы наконец закончили с украшением квартиры. Стоило ему свалиться на мягкие подушки, как, жалобно заискрившись на прощание, резко погасла люстра в гостиной, а за ней и все торшеры, светильники и даже многочисленные гирлянды, с такими усилиями развешенные на стенах, – как всегда вовремя в нашем доме забарахлило электричество.
– Эффектно ты садишься, – издав негромкий смешок, сказала я, когда помещение нырнуло в беспросветную мглу декабрьской ночи. Трепещущие огни бодрствующего города осветили мягкую улыбку архангела, заскользили по его волосам и лишь на мгновение замерли на вороте рубашки, поспешно исчезнув за его спиной и оставив нас во мраке. – Кажется, на кухне были свечи.
Непродолжительная экспедиция к спасительному ящичку, где должен был располагаться наш временный светоч, оказалась куда сложнее, чем мне представлялось, ведь после недавних перестановок я все еще не успела к ним до конца адаптироваться, что стало понятно с погружением в кромешную тьму. После весьма болезненных столкновений с порогом, аркой и столешницей на кухне нашлось две небольших свечи, которые я и зажгла с помощью найденных там же спичек. Комната тут же наполнилась слабым светом и… запахом жженых волос?
– Черт побери, Изабелл! – вскрикнул Гейб, когда я вбежала в гостиную, беспомощно теребя длинную прядь и крича что-то непонятное о врожденной ловкости и проклятии богов. Да уж, выражение «огненно-рыжие волосы» обрело весьма ироническое значение. Недовольно цокнув языком и пробурчав «Тоже мне, Неопалимая нашлась», пернатый щелкнул пальцами, и на меня тут же обрушилась пара литров воды, взявшаяся буквально из воздуха.
– Ты что вытворяешь, придурок?! – завизжала я, содрогнувшись от неожиданно охватившего меня холода. Под кожу словно загнали бессчетное количество стальных игл, не дав и минуты, чтобы опомниться. С пожаром на голове было хоть тепло, он даже создавал некоторый уют, но вот филиал Ниагарского водопада посреди гостиной меня уж точно не устраивал.
– Спасаю тебя, если интересуешься, – недовольно ответил мужчина. – Когда я говорил тебе о ролевых играх, то имел в виду что-то банальное, типа медсестры или стюардессы. Кто ж знал, что ты фанат средневековой Франции и решишь изобразить Жанну д’Арк!
– Именно поэтому ты выбрал себе роль русалочки из «H2O: Просто добавь воды»?
– Надо было тебя песком засыпать, меньше бы возмущалась, – почти обиженно буркнул Габриэль. – Я ее тут спасаю от огня и стремянок, а в ответ получаю «Ты скотина редкостная, спас мой скальп от возгорания, но залил кофточку водой. Это же наверняка как-то связано с твоими наклонностями маньяка-насильника! Ну-ка отвечай, ты все подстроил, чтобы провести финал конкурса мокрых маек?»
В начале этой гневной тирады мне все еще хотелось влепить мужчине если не звонкую пощечину, так успокаивающий подзатыльник, но пародия на меня саму оказалась излишне реалистичной, даже несмотря на жутко-писклявый голос архангела, поэтому вместо исполнения невынесенного приговора я просто рассмеялась.
– Ну вот, теперь ты еще и смеешься. Вот как вас, женщин, вообще понять можно? По нестабильности с твоим настроением может сразиться только йодистый азот, который взрывается от того, что на него садится муха, – продолжал негодовать небожитель.
– Если продолжишь придумывать такие дурацкие сравнения, то судьбе той самой мухи можешь позавидовать, – резко прекратив смеяться, заявила я, чем заставила порочного архангела вновь обратиться к небесам:
– Отец, дай мне сил дожить эти пару часов без нервного срыва и физических увечий, – взмолился он, уставившись в потолок. Осознав, что совсем не так представляла себе наш последний вечер, я подошла к Гейбу и нежно обняла его за плечи.
– Ну же, тише, истеричка, сегодня я не буду тебя бить. Наверное, – прошептала я, почувствовав, как тот вздрогнул от неожиданности. Через мгновение (а может и через два, в полной тишине и темноте это определить довольно сложно) Габриэль все же облегченно выдохнул, немного смятенно положив руки мне на талию. На считанные секунды в комнате восторжествовала идиллия, но вскоре я почувствовала, как предчувствие чего-то то ли плохого, то ли всего лишь неприятного, а быть может и вовсе катастрофического, скользнуло по спине вместе с холодящей капелькой воды. Как оказалось немного позже, моя интуиция работает лучше, чем воспаленные эмоции и навыки координации.
Сквозь прикрытые веки я увидела, как рядом мелькнуло что-то светлое, потом еще и еще… Взволнованно открыв глаза, я отшатнулась от Габриэля и от восхищения прикрыла рот ладонью: лампочки, прячущиеся от нас в темноте, начали медленно загораться, освещая комнату мягким бежевым светом. Дрожа и колеблясь, тени от вспыхнувших свечей плясали на стенах и наших лицах, и через несколько мгновений из притащенного архангелом граммофона полились первые ноты венского вальса из старого мультика «Анастасия», под который я прослезилась несколькими часами ранее.
– Мадемуазель, – смешливо поклонившись, сказал архангел, – позволите ли вы пригласить вас на танец?
– Отчего же нет, месье? – улыбнувшись, я подала ему руку, и через мгновение мы уже кружились в танце. К сожалению, на долгие выплясывания меня не хватило, так что через две минуты усиленного слежения за ритмом и долбящих «Раз, два, три» в голове, я сдалась и просто повисла на мужчине, слабо покачиваясь в такт музыке. Его руки, таки теплые и мягкие, нежно обнимали меня за талию, а дыхание щекотало щеку, и в тот момент я поняла, что мне больше ничего не надо. Не нужны эти постоянные фокусы, путешествия, бесконечные чудеса, что он вытворяет. Мне нужен только сам Габриэль, такой родной и домашний, приносящий несравненное ощущение уюта везде, где появляется. Увы, он слишком архангел для того, чтобы просто быть рядом.
– Если я накачаю тебя хлороформом и оставлю себе в пожизненное рабство, то какая температура джакузи с кипящим маслом ждет меня в аду? – положив голову на плечо Габриэля, поинтересовалась я. Тот только усмехнулся, проведя рукой по моим волосам, другой продолжая придерживать меня за талию. Ответа на свой вопрос я так и не услышала, и отсутствие хоть одной несчастной шуточки от архангела уже настораживало. Может, он тоже не хочет уходить?
Комната звенела тишиной. Звуки проезжающих вдали машин были почти неслышны, как и разговоров соседей. Только мирный, едва различимый звук капающего воска и размеренное дыхание архангела, лежащего рядом. Осторожно выдохнув, чтобы не издавать лишнего шума, я сглотнула и неуверенно коснулась пальцами раскрытой ладони Габриэля. Теплая, как и всегда, шероховатая и ставшая такой родной всего за несколько дней. В памяти всплыли моменты первой встречи, заключения спора, первого дня вместе, когда я приняла его за обычного городского сумасшедшего с наклонностями озабоченного мецената. С ним я словно прожила еще одну жизнь: новую, беспощадно отличающуюся от привычной рутины, заставившую открыть глаза и перестать закапывать голову в песок. Но от этого только сложнее было отпустить его раз и навсегда.