— Ну а что было дальше? — не выдержала девочка.
— А дальше уже была очень неприятная история. Меня обвинили в том, что я бросил товарищей, что я дезертир, исключили из партии, в общем, грустная ситуация, не хочу о ней вспоминать, тем более она уже не имеет отношения к моему трофею, — вздохнул и горько улыбнулся дедушка. — Но самым жестоким ударом во всем этом было то, что мне запретили летать, и я закончил войну самолетным техником. Это унизительно для летчика, зато благодаря этому я остался жив и дошел до Берлина.
Потом меня, конечно, реабилитировали и предложили восстановиться в партии, но я не захотел. Все это для меня уже не имеет никакого значения. Главное, детка, что у меня есть ты.
Яна прослезилась и обняла дедушку.
- Главное, что ты остался жив.
— Яся, но это наш секрет, никому, поняла? Я верю тебе. — Павел Романович сказал это мягко, но все же серьезно, и девочка поняла, что он не шутит.
— Деда. Я обещала.
Глава 9. Танцы
Танцы
Полина Моисеевна накрывала на стол к обеду, когда пришла Яна.
- О, ты, как всегда, вовремя, - улыбнулась бабушка. - Иди умойся, сполоснись. Вот твой халатик. Я как раз, борщик сварила. А на второе у нас котлеты с жареной картошкой и салат из помидор. Я думаю, твой любимый компот тоже уже остыл. Сейчас проверю в холодильнике.
Обед прошел приятно и спокойно. В присутствии дедушки у бабули словно вырастали крылья и она становилась совершенно другим человеком.
— Спасибо, ба, очень вкусно! Я пойду, — Яна спешила домой, — скоро родители вернутся с дачи.
— Скажи маме, пусть приходят ужинать к нам, они же приедут уставшие, — крикнула Полина Моисеевна из кухни, где мыла посуду.
— Хорошо, — уже в дверях ответила Яна.
Выходя из темного подъезда, девушка зажмурилась от яркого солнечного света. Огляделась. Ах, как она любила этот дворик, дворик своего детства! Сколько связано с ним приятных, незабываемых воспоминаний! Маленький, уютный, без каменного снобизма новостроек, где люди едва здороваются при встрече. Здесь все соседи знали друг друга в лицо, по именам и фамилиям, кто в какой квартире живет, когда вселился. Жильцы дома были дружной многонациональной семьей: русские, украинцы и евреи на удивление мирно уживались друг с другом. На площадке всегда играли дети, слышался смех, а на лавочках сидели старушки и бдительно наблюдали за возней ребятишек. Летом двор утопал в зелени и цветах и был особенно красив. Колыхалось на ласковом летнем ветерке висевшее на веревках постельное белье. Слева у каменного забора находилась большая сцена, на крыше которой огромными красными буквами было написано «Слава КПСС!». Здесь в детстве они готовили смешные спектакли и выступали вечером перед жильцами дома. По пятницам ЖЭК проводил собрания во главе с бабушкой, которая была начальником ЖКО. Как правило, весной все соседи выходили на субботник. С раннего утра дружно приводили территорию в порядок, красили беседку, скамейки, столики, качели и турники, сажали деревья и цветы. К лету дворик был полностью готов: зеленый, ухоженный и красивый.
В беседке играли в карты соседские девчонки, они были на год-два старше Яны и знали друг друга с самого детства.
— Яна, привет! — крикнула Наташа Голубева. — Иди к нам!
"Ага. Сейчас! Не очень-то и хотелось"
— Мне надо домой, — ответила девушка, но все же подошла.
— Мы сегодня вечером идем на танцы в «Астру», в Комсомольский парк, пойдешь с нами? — спросила Ольга Свиридова.
— Я не знаю, отпустят ли меня… — промямлила Яна. Пойти очень хотелось.
— А зачем говорить, куда ты идешь? — удивилась Наташка. — Скажи маме, что мы идем в скверик в порту, она тебя отпустит. Вернемся не поздно, ну, не к девяти конечно, — соседка не упустила возможности подколоть Яну.
— Не боись, — подмигнула Ольга, — мы тебя, если что, прикроем.
— Хорошо, только переоденусь и вернусь. Я бегом!
Яна быстро привела себя в порядок. Надела ярко-голубой в мелкий цветочек ситцевый сарафан на тонких бретельках и крупные красные бусы. Покрутилась перед зеркалом и улыбнулась. Потом с тоской бросила взгляд на телефон: звонил ли Роберт? «Ээх, где же он сейчас?» И вернулась в бабушкин двор.