— Могут и тебя забрать! — с видом знатока Чуча посмотрела на подругу.
— Это твое сочувствие такое? — с сарказмом произнесла Яна. — Но ведь его отпустили, он ничего мне не сказал…
— Ну, это ровным счетом ничего не меняет, — рассуждала Светка, как повидавший виды матерый опер, прохаживаясь взад-вперед перед Яной. — Если он ни в чем не признался, они будут продолжать искать и могут найти тебя… — внезапно она остановилась, ее глаза округлились. — А вдруг он убил или покалечил того парня? Ужас. Ужас.
— Ну что ты раскудахталась? Хватит!
Светка поджала губы.
Яна задумалась. Значит, проблема все же не в ней. Роберт не хочет, чтобы у нее были неприятности, поэтому прошлый разговор о «разрушении мира» начал приобретать какой-то смысл, и она улыбнулась.
— Я не понимаю, чему тут улыбаться, — пожала плечами Чуча
— Никому ничего не говори, поняла? — строго наказала ей Яна.
— Кто ж о таком распространяется? — согласилась толстушка.
Но Яна на всякий случай многозначительно добавила :
— Если он узнает, что ты болтаешь, уроет! Помнишь Толика?
Светкины глаза наполнились ужасом, и девушка поняла, что попала в точку: болтать не будет.
Чуча ушла домой, а Яна все никак не могла взять себя в руки. За окном начался дождь. Капли, сначала редкие и крупные, стекали тонкой струйкой по стеклам, потом забарабанило все сильнее и сильнее, и вскоре дождь разошелся не на шутку. По стеклам текли уже целые потоки воды, небо затянуло серыми хмурыми тучами, солнышко совсем не проглядывало. Где-то вдали прогромыхал гром. Резко похолодало, запахло осенью. Яна не выдержала и заплакала. Как грустно! Конец лету, все, на что бы она ни переводила взгляд, отдавало серостью и печалью. Она рыдала так горько, как будто наступил конец света…
Ближе к вечеру приехала мама. Яна выскочила ей навстречу. Дина Павловна, конечно, сразу же обратила внимание на опухшие глаза дочери и поняла, что та плакала.
— Что случилось, доченька? — в голосе прозвучала тревога.
Яна попыталась напустить на себя непринужденный вид, улыбнуться, но губы сами задрожали, глаза заблестели, и по щекам потекли крупные слезы, которые сдерживать уже не было никакой возможности.
Дина Павловна обняла ее и усадила на диван, устроившись рядом.
— Ну что ты, солнышко мое? Рассказывай, — она с нежностью смотрела на свою девочку и гладила по плечам.
— Ма, я его так люблю, так люблю… — и Яна уткнулась головой в ее колени, зарыдала, не в силах вымолвить ни слова.
— О-о-о, Прощай, детство, здравствуй, грусть! — улыбнулась мама. — Хочешь, объясню научно? Я же химик! — Дина Павловна старалась говорить ласково и шутливо. — Это гормоны, это они виноваты и влияют на перемены в твоем настроении. Подростковый период длится в среднем до восемнадцати лет. Так что до тех пор у тебя в организме будут проходить мощные химические процессы, и ты будешь меняться все время, и станешь еще красивее. Произойдут метаморфозы, как с бабочкой: сначала из яйца вылупливается страшненькая гусеница. Потом кожа гусеницы становится ей мала, происходит разрыв верхнего слоя. Из него гусеница вылезает уже с новой кожей, рассчитанной на больший размер. Через пару недель наступает следующий этап развития – куколка, потом кокон. А уже из кокона появляется прекрасная бабочка. — Мама потрепала ее по волосам. — Вот ты сейчас на стадии куколки. Нет, скорее всего, прекрасная бабочка уже находится в коконе — засмеялась она. — Ты, уже не гусеница, но еще и не бабочка… Промежуточный период…
Но Яна совсем не это хотела услышать и продолжала всхлипывать:
— Ты не понимаешь, я люблю его, а ты мне про гусеницу… А главное, я не уверена, любит ли он, — губы еще дрожали, но она стала немного успокаиваться.
Мама вздохнула, голос ее уже не был таким шутливым, скорее задумчивым…
— Ты знаешь, первое чувство — самое сильное и яркое. И первая любовь, какой бы она ни была — взаимной или неразделенной, — накладывает отпечаток на всю твою дальнейшую жизнь. Она никогда не забывается и останется с тобой навсегда, ты будешь помнить ее до самой старости… У каждого в жизни появляется такой человек, после которого ты меняешься. И неважно, был ли ты с ним безгранично счастлив или он тебе принес душевную боль. Ты просто понимаешь, что таким, как раньше, ты уже никогда не будешь.