'Надо дойти посмотреть, если эта гадская орущая птица выжила, то может и человек какой живой есть', - пришла ему в голову мысль. Задумавшись о том, что раз петух живой, Пархомыч посмотрел по сторонам и только сейчас обратил внимание, что птицы перекликаются, кузнечики стрекочут, шум ветра колышет деревья. Звуки жизни были, но не было звуков жизни человека. Тишина стояла из разряда той, какая бывает утром в праздничный день, после всеобщей попойки, когда никто никуда не едет, предпочитая поспать лишний час.
Таких, не торопящихся уже никуда и спящих вечным сном, за последний, совсем не праздничный день, Пархомыч видел уже несколько штук.
Дойдя до дома, из которого, предположительно, горланил испугавший его петух, бывший бравый интендант достал травмат. На всякий случай. Подумалось, что он словно герой фэнтезийного мира, ведь у него было путешествие из садов 'Электровоз' в деревню 'Козлищи' и он добыл слабый, но полезный артефакт, который и держит сейчас в руке.
-Тьфу ты, - пробормотал он, - с похмелья какие только в голову мысли не полезут.
Отворив калитку, закрытую на простой крючок, Пахромыч подошел к крепкому деревенскому дому и постучал в окно.
-Есть кто живой?
Помолчав примерно с минуту, постучал еще раз, не испытывая уже особой надежды в обретение собеседника или собеседницы. Дом оказался заперт, поэтому внутрь либо через окно, либо совсем никак. В дом Пархомычу особо не хотелось, поэтому он обошел участок по периметру, съел несколько ягод черной смородины, послушал надрывающего петуха и посмотрел сколько время. Почти девять, если вдруг магазин и будут открывать, то самое оно сейчас пойти к нему. Вернувшись к магазину и, вновь подергав ручку, он разочарованно присел на низкий заборчик палисадника.
- Да куда это всё годится, - опять вслух произнес он. Размышляя, что же делать, Пархомыч вспомнил про Сергеича, почту и отдел милиции. 'Там где власть, там и народ должен быть всегда', - подумал он и потопал в сторону сосредоточения местной власти. В доме под одной крышей, но с отдельными входами располагались почта, милиция и местный сельсовет.
Дойдя до поворота, от которого уже было рукой подать до нужного ему здания, он резко остановился. Шум, идущий с той стороны, куда он направлялся, заставил его насторожиться.
Звуки, которые он услышал, напоминали жуткий скрежет тупой пилы по металлу. 'Неприятные, прямо скажем звуки', - подумал он. Примерно полминуты спустя он услышал приглушенный лай собаки.
'Так, собака друг человека, а человек друг-другу не всегда друг. Если не сказать, что чаще всего - враг', - родившаяся в похмельной голове мысль заставила снова достать из кармана травмат, который он убрал, когда пришел к магазину во второй раз.
Приближаясь потихоньку к зданию почты\милиции он всё отчетливее слышал неприятный металлический скрежет. Это очень напрягало. В голове носились картинки огромных роботов-инопланетян из фильмов ужасов. С руками в виде окровавленных крутящихся пил, которыми эти роботы разрывали пополам отстреливающихся деревенских милиционеров. 'Полицейских', - вспомнил Пархомыч. Товарищ, временно занимающий место настоящего президента, успел переименовать милицию в полицию как раз аккурат в тот год, когда Пархомыча выгнали из армии.
- Значит точно всё как в американском боевике. Огромный инопланетный человекоподобный робот разрывает на куски полицейских, - жуть какая.
Высунув голову из-за кустарника, он увидел здание, к которому стремился и, огромного пса неопределенной породы, близкой по виду к овчарке. Собака была на привязи, а цепь, которая держала пса, перекатывалась от движений собаки через рваный лист железа - вроде через капот от легкового автомобиля. Точно, неподалеку стоял волгарь с вырванным капотом и помятой дверью.
- Отлегло так отлегло, - подумал расслабившийся, но всё равно еще подергивающийся от нервного напряжения Пархомыч, - лучше так, чем роботы-убийцы из далекого космоса.
Обойдя по дуге зашедшегося в лае пса, он направился в сторону полицейского участка.
- Вау,- подумал внезапно Пархомыч, - деревенька, как прыщ на теле Родины, а поди ж ты, с 'полицейским' участком. Дверь в участок оказалась открыта. Тихонько заглянув внутрь, он не увидел ничего страшного или подозрительного. Услышать же что либо, было сложно, поскольку мерзкая псина надрывалась громким лаем. Пархомыч зашел внутрь. Раньше он еще не бывал на месте работы Сергеича, поэтому осмотрелся с небольшим интересом. Ничего, что бы его заинтересовало, он не нашел. Старая, похоже еще времен СССР мебель, ободранные металлические шкафы, две двери по разным углам комнаты. Одна дверь выглядела серьезно, металлическая и обитая дерматином была заперта, вторая была открыта, но вела в туалет. Присутствовал в полиции беспорядок, раскиданы бумаги, какие-то папки валялись по столам и несколько штук на полу. Естественный это беспорядок или кто - то нахулиганил, Пархомыч не понял. Посмотрев по ящикам столов, пошарив по полкам, открыв один из двух шкафов, он не нашел ни оружия, ни патронов, ни даже резиновой дубинки.
- Не удалось получить новые артефакты, - подумал он.
Выйдя на улицу, поцыкал на собаку, но та разошлась еще сильнее. Находиться с похмелья рядом с лаючей псиной было тяжко, поэтому Пархомыч пошел в сторону известного ему небольшого магазинчика, который хозяева пристроили к своему частному дому. До магазинчика от полиции было примерно минут пять ходьбы, но, раньше чем он успел дойти, Пархомыч услышал голоса.
- Вот это дело, - обрадовался он, - если тут есть люди, то, значит, они есть и еще где-то, а значит, выжил не только я.
Повернув на перекрестке в противоположную от магазинчика сторону, он пошел на голоса. Пройдя примерно шагов тридцать, он понял, что звуки разговора доносятся из открытого окна трехэтажного панельного здания напротив. В Козлищах было три жилых панельных трехэтажных дома, которые построили давным-давно, в период, когда неподалёку был крупный действующий совхоз. Предполагалось даже, что деревня вырастет до поселка, но не случилось, в перестройку совхоз умер. Это случилось раньше, чем заложили четвертый дом.
Пархомыч прислушался. Голосов из открытого окна раздавалось, похоже, два, оба мужские. Связываться с двумя незнакомыми мужиками Пархомычу не очень хотелось, поэтому он тихонько подошел к стене дома и встал под окнами, внимательно прислушиваясь. Говорили что-то непонятное, про отраженный от луны свет, который вызывает рефракцию, и взрывы газа, упоминали какие-то непонятные термины. Судя по спокойным и размеренным голосам - это была, скорее всего, радио или телепередача.
Пархомыч задумался. Если кто-то включил радио, то возможно всё еще слушает его. Если радио передавало в прямом эфире, значит, где-то были живые и спокойно разговаривающие люди, а их передачу должны же обслуживать всякие техники и операторы. Всё это вместе давало повод предполагать, что глобальный писец, о котором размышлял Пархомыч, не такой уж и глобальный, а скорое всего локальный. Ну, может поезд какой-то с химикатами ехал по путям и цистерна рванула аккурат на этой станции. Все отравились, а он один случайно выжил, значит надо ждать спасателей. А воздух зеленый в машине был, потому что свет от луны отразился, мужики дело говорят.
Воспрянув духом, Пархомыч негромко покричал:
- Эй... есть кто живой? Ау!
Мужики продолжали разговаривать о своем, а Пархомыч продолжал стоять посреди деревенской улицы с задранной головой.
- Эй, - крикнул он громче, готовый в любой момент дать деру.