— Тогда дай мне время, — сказал он. — Просто потому, что я обычно не нахожусь в отношениях, не значит, что я не могу.
— Статистически говоря, именно это и значит.
— Я всегда был выше среднего. Ради тебя я знаю, что могу.
Я потрясла головой, и еще пара слезинок вырвалась наружу.
— Я не могу. У тебя все еще слишком много сигналов опасности, чтобы игнорировать их. Я не могу преподавать мои семинары и советовать моим клиенткам делать одно, а затем идти против всего, что я знаю, всего, что показал мне многолетний опыт. Это приведет нас обоих к поражению, не говоря уже о том, что это сделает меня огромной лицемеркой. Это поставит под угрозу всю мою карьеру.
Глаза Линка расширились, и я клянусь, что там была вспышка паники, когда он сжал мои плечи.
— Не сдавайся, ты не даешь нам даже шанса. У тебя так много правил, и я знаю, что не соответствую. Но черт побери, я могу целый год пытаться доказать тебе обратное, и все равно потерплю неудачу. Но это не значит, что я не люблю тебя. Иногда тебе просто приходится идти на риск.
Мое сердце так сильно и резко сжалось, что я поморщилась. Любовь. Она манила меня намного больше, чем надежда. Но Линк полностью признал, что он мог только «попытаться», и что он не соответствовал. Что он был риском.
Как бы отстойно это ни было, иногда любви было недостаточно.
Мое горло сжалось до такой степени, что я едва могла дышать.
— Я пошла на этот риск однажды, и это раздавило меня. Я учусь на своих ошибках и не собираюсь совершать одну и ту же снова. Я просто не могу, — я сделала еще один шаг назад, потому что боялась, что если он потянется ко мне, то я потеряю хрупкий контроль над своей решимостью. Даже с дополнительным футом, каждый дюйм моего тела бунтовал, желая приблизиться. Нужно ненадолго притвориться, что это не имело значения.
В конце всего этого я останусь разбитой настолько, что даже двенадцатишаговая программа не сможет исправить ущерб. Лица всех женщин, которых я похлопывала по спине, когда они оплакивали неудачную любовь, мелькали в моей голове, заканчивая изображением плачущей тети Велмы. Она была одной из сильнейших женщин, которых я знала, и это напомнило мне, почему я заняла такую сильную позицию с самого начала.
— Ошибка, — прошептал Линк. Это слово прозвучало с такой тяжестью, что заполнило каждый дюйм комнаты. — Отлично. Возвращайся к этому парню. Но он не сделает тебя счастливой. Тебе нужен тот, кто бросает тебе вызов, тот, кем ты не сможешь крутить, и ты не сможешь с гордостью заявить, что у вас счастливые спокойные отношения. Может я не эксперт в отношениях, но я знаю разницу между спокойствием и любовью, которая заставляет тебя терять голову. Заставляет тебя поверить, что все возможно.
Линк сделал большой шаг вперед, устраняя расстояние между нами так быстро, что я не успела среагировать, и добавил:
— Он не знает тебя, так как я — гарантирую это. Он попросит тебя отказаться от того, что ты любишь, потому что думает, что его работа намного важнее твоей. И он даже не поймет, что ты не по-настоящему счастлива быть не более чем его украшением. Он будет воспринимать тебя как должное, потому что такие парни думают, что заслуживают таких девушек, как ты. Может, я и не соответствую, но я бы провел каждый день, пытаясь заслужить тебя.
Мгновение он смотрел мне в глаза и затем вылетел из комнаты. Огни из бара осветили бутылки алкоголя на пару секунд, прежде чем дверь закрылась.
Безысходность, оставшаяся висеть в воздухе, душила меня, лишив кислорода. Как бы я ни старалась, я не могла остановить слезы.
Я знала, что моя программа работала, и что я приняла правильное решение. Я только хотела не чувствовать эту боль, будто кто-то вырвал мои внутренности, выжал их и затолкал их обратно.
Глава 28
Я не уверена, как мне удалось пережить остаток вечера с Мэйсоном. Я вернулась к столу после моего разговора с Линком, задыхаясь от слез и не в силах сглотнуть, и сказала Мэйсону, что мне жаль, но мне нужно уйти домой.
Он, очевидно, не понял всю тяжесть ситуации, потому что потратил время, чтобы попросить упаковать нашу еду. Когда мы вернулись в мой лофт, он спросил, может ли он зайти, чтобы поесть. И как любой воспитанный человек, я сказала «Конечно».
Остаток вечера я плыла на автопилоте, когда Мэйсон ел крабовые блинчики и рассказывал о Вашингтоне. Это был один из тех вечеров, которые казались сном, из которого не возможно вырваться. Как бы я ни старалась, я не могла заставить себя делать то, что действительно хотела делать.