И оттиски, нагрузка на которые внезапно оказалось двухкратной, с хрустом преломились — на мгновение, которого было вполне достаточно.
Драконы-комодо — удивительные животные.
И вовсе не из-за того, что жить они могут по сто лет, и даже не потому, что они из прочих родственников ближе всего к погибшим динозаврам и фантастическим драконам средневековых легенд — хотя, это большой такой плюс в карму этих пресмыкающихся. Прежде всего ящеры невероятны тем — сей факт будоражит ученые умы, как камень осиное гнездо, — что растут всю жизнь. Понемногу, по сантиметру в год, но все же становятся больше и больше, не останавливаясь — в отличие от других, с точки зрения природы, видимо, примитивных форм жизни, которых она такой сверхспособностью обделила. Рано или поздно все живые существа перестают расти, а вот комодо — отнюдь. Если взять в расчет еще их столетний возраст, получатся действительно новоявленные динозавры, или хотя бы динозаврики. Все натурально, экологично, без использования каких-то там застывших в янтаре комаров с ДНК рептилий.
А потому эти огромные ящеры, очень, надо сказать, довольные жизнью — еще бы, такой подарок она им отвалила, — лежат на песке, греются, лениво переворачиваются с огромного боку на не менее огромный бок. И продолжают расти даже в таком состоянии абсолютного блаженства — вот ведь чудеса.
Но сегодняшний день ознаменовался уменьшением размера всей популяции на острове Комодо, притом — дважды.
Сначала в воздухе что-то словно хрустнуло, будто небесную гладь разломили напополам — ящеры нервно дернули глазами, почувствовав эту аномалию. Люди, конечно же, ничего не заметили — не по глупости своей, хотя ее у них всегда тоже хоть отбавляй настолько, что, если вдруг появится раса, которой внезапно приспичит закупать глупость галлонами, люди станут главными ее поставщиками. Ну так вот, не заметили этого надлома живущие на острове люди и приехавшие сюда туристы совсем по иной причине — это ощущение пронеслось на уровне, человеком не воспринимаемым. Как свисток для собак — дуешь-дуешь, сам ничего не слышишь, а животное просит побыстрее заткнуться и прекратить это издевательство.
Драконы-комодо, как уже было сказано, ощутили это стрелой пущенное ощущение — и перепугались так, что на миллиметр точно уменьшились в размерах. Но это ладно, ерунда.
Второй раз за день все ящеры уменьшились уж точно не меньше, чем на сантиметр, испугавшись так, как никогда за свои долголетние жизни до этого — ящерицы просто услышали довольные возгласы Психовского, ступившего на землю острова, как стихийное бедствие.
Аполлонский восклицал и радовался еще пуще — но только умел делать это тихо, выливая эмоции карандашом на бумагу.
— Да ты посмотри на этих красавцев! — вскрикнул Грецион, топчась босиком в мокром прибрежном песку — крабы профессора, видимо, тоже обходили, боясь цапнуть за палец. — Они же восхитительны!
— Я думал, что так радоваться буду я, — Федор Семеныч сидел на песке чуть вдали от берега, орудуя карандашом. — А громче всех, как обычно, ты. Водолеи…
— И снова ты за свое, — фыркнул Психовский, зашагав к художнику. — Я бы обрадовался сильнее только если бы ты привел меня на берега Атлантиды.
— Утопил, то есть?
— Дурацкая шутка, — честно признался профессор, заглядывая в блокнот. Там уже прорисовывалась линия островных джунглей, просто для украшения добавленная на лист. Но в центре, пока в общих чертах, появилась рептилия — живой экземпляр лежал неподалёку. Вообще, драконы-комодо встречали всех приезжающих на остров уже на берегу — и правильно делали, это ведь их дом, их территория, они тут полноправные, вечнорастущие хозяева. Правда, с приездом на остров Грециона, ящеры стали сомневаться, что эта земля все еще принадлежит только им, и уже подумывали сдать остров профессору без боя, от греха.
— Дурацкое и пошлое желание, Атлантида, пф, — махнул свободной рукой Аполлонский. — С каких пор ты стал таким банальным? Я думал мелкие островные цивилизации заинтересуют тебя больше — об остальном ты и так все знаешь. Даже о том, о чем другие не имеют ни малейшего понятия.
Грецион машинально кивнул. Он, в меру профессии и увлечения, действительно понимал в сгинувших цивилизациях много больше остальных, и красок его знаниям предавали теории, которые в серьезном и обязательно скучно-сером научном сообществе считались антинаучными. Такой подход, Психовский абсолютно не понимал — с чего вообще принято считать, что той же Атлантиды действительно не было, богов Ацтеков не существовало, а Египтяне не умели пользоваться пестицидами и чем-то радиоактивным даже в примитивных целях? Профессор считал, что вселенная — штука очень хитрая, любящая всякие фокусы, и она специально подсовывает людям ящик с двойным дном, о котором они редко догадываются, ведь им сначала нужно, как слепым, ощупать весь ящик, обнюхать его, понять странные письмена на нем — а до потаенного дна руки не доходят.