— А ну выходи, подлый трус! А ни то я… — прорычал барон, как Король Джунглей, увидевший лесопилку в своих владениях. Но дальше угрожать не пришлось — из кустов вышла Инара.
— О, это леди, — опешил Брамбеус.
— Здравствуйте, — поклонился Сунлинь Ван.
— Здравствуйте и спасибо, — поклонилась Инара.
Грецион, проморгавшись, чтобы лучше видеть, спросил, не прекращая массировать виски:
— Вы что, знакомы?
— Мы все в каком-то роде знакомы, потому что все видели те следы на палубе лайнера…
— Ах ты ж старый хрен, — к горлу снова подступил комок злобы, и Психовский чуть не кинулся на алхимика — сил не хватила. — Почему же ты, тупица, не сказал этого раньше…
— Раньше я и сам этого не знал, а в Лемурии мы с вами разделились, — абсолютно спокойно, словно выпив до этого десять чайников чая с ромашкой, ответил старый китаец.
Психовский задумался на секунду.
— А, кстати! Знакомьтесь, Инара, дочка Бальмедары…
У Аполлонского аж челюсть отвисла.
— Но мы же похоронили вас…
— Долгая история, — отозвалась девушка.
— Надеюсь, что у нас будет время выслушать ее полностью.
— Инара, — Грецион наконец выпрямился. — Вы слышали предположения достопочтимого Сунлинь Вана? Вавилонский Дракон и есть то, что он говорит?
— Да, профессор, я же говорила вам, что Дракон — вместилище царей.
— Это был хренов ребус! — пошатнулся профессор. — Простите, простите, вдох-выдох, я в полном порядке.
— Вавилонский Дракон, как нам всегда рассказывали, и был создан с той целью, чтобы хранить души — давно, когда не было ни меня, ни вас, ни Духовного Пути, ни Заххака. Последний, кто посмотрит в глаза зверя, и умрет после этого — становится частью Вавилонского Дракона, его душа оказывается внутри его.
— Поэтому ваша мама и думает, — догадался Федор Семеныч, — что вы внутри Вавилонского Дракона. Но это не вы…
— Да, — кивнула Инара. — Но Вавилонский Дракон — вместилище царей, потому что перед тем, как наш, или Вавилонский правитель умирал, он специально смотрел в глаза зверя, попадая в его нутро. Вавилонский Дракон и есть помесь всех душ, попавших в него — и где-то на затворках его сознания живет то самое звериное «я», которое мне так стало жалко…
— Конечно же, — вдруг хлопнул себя по лбу Грецион. — Ритуал подменного царя!
Художник и барон непонимающе уставились на него.
— Вавилонский ритуал подменного царя. Как же вам объяснить… Во время праздников, в частности, Нового Года, когда царь совершал ритуал унижения и очищения, его место занимал либо другой человек, либо статуя — таким образом, трон не оставался пустым, а все порчи и заклятья скапливались на подменной фигуре. В магии такое тоже практиковали — чтобы снять сглаз, использовали фигурки, подменяющие человека на время ритуала. А Вавилонский Дракон… получается, апогей подменного царя — умирающие цари подменяли себе смерть, если хотите, смерть забирала их тело, а их суть, их я, оставалось внутри Дракона, в этом безумном котле… Я ведь прав, Инара?
Девушка, дивясь догадливости Грециона, кивнула. Потом прищурилась — посмотрела в его глаза.
— Ваши глаза, профессор…
— Да что ж с ними не так! — сорвался Психовский. — Что, тоже скажете, что цвета Королевского Золота?! Ну давайте, давайте!
— Но Заххак, — Инара решила проигнорировать всплеск Грециона, — нашел этой способности еще одно применение. Все, кто оступаются с Духовного Пути, теряют свое я — они все становятся частью Вавилонского Дракона, умерев, перед этим посмотрев в его глаза.
— Прам-пам-пам, — кашлянул Аполлонский. — Вот тебе, бабушка, и Духовный Путь.
— Геббельс сейчас завертелся у себя в гробу, — бросил Психовский.
— Да и пусть себе вертится на здоровье, — сплюнул Федор Семеныч.
— То есть это и есть главная причина, по которой дракон должен быть взаперти? Зодиакальная Эклиптика отходит на второй план? — профессор взмахнул рукой. — Просто скажите, коротко и ясно, да или нет?
— Нет, — неожиданно для всех проговорил Сунлинь Ван.
Поймав непонимающий взгляд Инары, он продолжил:
— Вы не знали? Я догадывался, что всем об этом не говорят, но, — он набрал воздуха. — Вавилонский Дракон создан, помимо прочего, из остатков Змия, чудовища, убитого на заре времен, чудовища, которому и посвящен тринадцатый Зодиака.
— А я ведь говорил! — ободрился профессор, в этом оттиске всегда сияющей от своей правоты. — Говорил, что это место связано с Тиамат, которую разорвал Мардук, или с ацтекским Пернатым Змием — не важно, с любым из воплощений, видимо, одной сущности.