– Так много за рисунок?
– Сам удивился. Но они сказали… что согласно Духовному Пути, должны дать мне больше, чем я могу предложить. Я так понимаю, тут все так работает
– Духовный Путь, Духовный Путь… Как те самые книжонки, да.
– А?
– Ну ты сам про них давеча вспомнил. Или лемурийские сигареты способствуют потери памяти?
Аполлонский махнул рукой – мол, ну тебя, старый приколист.
– Зато я кое-чего узнал о Лемурии и о старых богах – ну, от которых отказались.
– Я вот тоже кое-чего, – Грецион спародировал художника, – узнал. Совершенно не планируя этого делать.
– Да давай, рассказывай, я ведь вижу, у тебя это так и рвется. И ты просто держишь себя, чтобы не ухмыляться. Оставь Грециона Психовского одного в темной комнате, подсунь туда нечто фантастическое, и он обязательно что-то, да учудит.
– А ты будто лучше, да? – прищурился профессор.
– Конечно, – Аполлонский с важным видом поправив соломенную шляпу. – Я просто буду стоять в сторонке, есть тортик, покуривать и пить кофе.
Грецион рассмеялся, но не очень искренне, показывая, что шутка его задела, и рассказал о своем разговоре с Заххаком.
– М-да, – присвистнул художник. – Интересное кино получается. Ну, тогда у меня – ерунда, достойная упоминания лишь в сноске.
– Да рассказывай давай.
– В общем, – протянул Федор Семеныч и достал блокнот – он часто сопровождал длинные разговоры зарисовками, даже навесу. – Ситуация примерно такая. Когда вчера ночью нам сказали, что лемурийцы отказались от религии, в принципе, не солгали. Когда-то у них было всего пять богов – очень, надо сказать, компактный пантеон. На пять богов – пять жрецов, ну, точнее, магов, включая Бальмедару. А потом, когда правителем стал Заххак, он устроил всем реформам реформу – ввел этот их Духовный Путь. И богов стали постепенно забывать, местные закончили жертвоприношения, как я понял, совсем не кровавые, прекратили ритуалы, службы ну и так дале…
– А любой бог остается богом, лишь пока в него верят, – добавил Грецион.
– Да-да-да, это твоя епархия, я не сомневался, что ты подхватишь. Так вот, они отказались верить в своих богов – постепенно, и с подачки своего правителя стали верить в Духовный Путь. Конец истории. Все.
– Действительно, зачем верить в богов, когда можно заставить людей верить в человека, который придумал новую догму, видимо, только для этого. И теперь они верят только в Заххака, – профессор почесал бороду. – Знаешь, я думал твоего рассказа хватит хотя бы на введение к курсовой, а тут и вправду – только сноска.
– С чего такие выводы?
– Про сноску? – ухмыльнулся Психовский.
– Да нет, ты все прекрасно понял. Про их магуса, или как его там.
– Ну, он сам сказал нам, что Духовный Путь прокладывает он, а это все равно, что верить в него вместо Духовного Пути, а в Духовный Путь – вместо богов. Если какой-нибудь Людовик сто тридцать пятый придумал бы «Библию правильного поведения», люди бы верили не столько в эту библию, сколько в самого Людовика – точнее в правильность того, что он написал. Ведь это написал именно он, а не кто-то другой.
– Ну они же не ставят ему статуи…
– Это просто очень умелая подмена понятий – Духовному Пути статую не поставишь, если только ты не воспитанник модной арт-школы современного искусства, где и из писсуара можно сделать шедевр на века.
– Но он же не заставляет их поклоняться себе…
– Вот сейчас я правда обижусь на то, что ты споришь со мной, – непонятно было, шутит Психовский или нет, особенно учитывая его нынешнее душевное состояние. – Он говорит им как жить, мой среброкистый Феб. А это почти одно и то же. Почти как фараон Эхнатон17, но ты прав, да, не заставляет поклоняться себе…
– Ну и что тут такого, все правители – чудаки. А жители выглядят счастливыми. И не похоже, что тут устраивают геноцид несогласных, – Аполлонский закурил еще одну самокрутку.
– И все равно, мне это не нравится. Духовный Путь… представь, что Библию заменили книжечкой «как жить так, чтобы все успевать» или «как жить так, чтобы быть счастливым».
– Ну, с учетом того, что Библия – это по сути «как жить так, чтобы попасть в рай» …
– Когда ты стал так цепляться к деталям?
– Не знаю, – пожал плечами Федор Семеныч. – Может, тогда же, когда ты, мой дорогой Рак, стал столь эмоционален, обидчив и спонтанно зол. В этом, как его там, оттиске. Под новым созвездием.
Художник затянулся. Грецион хотел было что-то сказать, но в нос вновь ударил запах сладко-острого дыма.
– Слушай, а дай-ка попробовать эту дрянь, – попросил Грецион.
– Ты же не куришь, – глаза Аполлонского превратились в блестящие алмазные булавки с блошиного рынка.
17
Египетский Фараон, отец Тутанхамона, решивший свести веру во всех богов к вере в одного бога солнца Атона, которого сам и ввел в пантеон. Позже стал олицетворять Атона с собой.