– Но? – протянул художник, догадавшись, что за всей этой чередой последует не просто «но», а большое и жирное «НО».
– Но есть один народ, который использовал змей в архитектуре, – Грецион сделал паузу. – Майя, ну и Ацтеки потом, не суть важно. У них тоже по колоннам ползли каменные змеи, и там-то как раз божество-рептилия было отнюдь не плохим, а вполне себе крутым парнем. Кетцалькоатль, дорогой Феб, пернатый Змий.
– Тот же, статуя которого стоит в здешнем храме?
– Я не уверен, что это он, но самое интересное начинается сейчас. Тринадцатый знак Зодиака – Змееносец. Как оказалось, знак вполне реальный, и опять эти чертовы рептилии. Ты ведь знаешь, откуда вообще эти названия пошли?
– Всю жизнь думал, что это греки, – Федор Семеныч потянулся за папиросой. – Но оказалось, что это шумеры, ты мне как-то сам рассказывал.
– Бинго! – по привычке профессор хлопнул в ладоши, слегка напугав сидящих неподалеку лемурийцев. Психовский отвел друга еще дальше. – Самое забавное, что в шумерском календаре был тринадцатый, добавочный месяц, который вставляли из-за неточности в расчетах. И, похоже, к нему тоже прицепили свой знак Зодиака. А теперь разбираемся в значениях – первый месяц после шумерского Нового Года, первый Зодиака, Овен. Говоря проще – ритуальный барашек. Давай вернемся к мифам – согласно Вавилонской вере, верховный бог Мардук до начала времен сразил то самое драконо-змеевидное чудовище Тиамат, отделил небо от земли и создал мир. Вот тебе и первый месяц, начало всего. А ритуальный барашек, он же Овен, символизирует акт этого жертвоприношения.
Профессор сделал паузу, давая информации усвоиться.
– А теперь, мы с тобой вспоминаем про тринадцатый добавочный месяц, тринадцатый знак Зодиака. Про Змееносца, мой дорой Феб. Тринадцатый месяц идет впритык к первому, и что если… что если Змееносец символизирует не акт жертвы, а саму жертву? Ту самую Тиамат. Или любого другого злобного божественного змия-дракона.
– О, – только и выдавил Аполлонский.
– То есть мы сейчас находимся прямиком под Зодиака, который посвящен злющему змеиному существу – в дань уважения, что ли, ведь без его гибели не было бы мира. И при этом здесь полно ящериц, в архитектуре – змеи, в храме – статуя пернатого Змия, а в клетке сидит чертов Вавилонский Дракон, который, как заявил Заххак, был создан здесь. А, чуть не забыл – лемурийцы отказались от пяти своих богов, заменив их Духовным Путем. Который работает точно так же, как любая религия. Только вместо того, чтобы верить в божества, ты веришь в фантомную дорожку и свод правил, а точнее – в человека, который все это диктует и, видимо, придумывает… Да все мировые религии только это и пытались воплотить, только каждая – по-разному.
Федор Семеныч понял, что пора подводить черту.
– И к чему ты это все рассказываешь?
– К тому, дорогой мой среброкистый Феб, что Вавилонский Дракон сидит взаперти именно здесь, – Грецион посмотрел на цветное небо, перламутром переливающееся над головой. – И к тому, что он должен оставаться здесь, к тому, что связан с Тиамат или пернатым Змием, к тому, что играет какую-то роль в Духовном Пути и связан тринадцатым Зодиака и к тому, что вся эта змеиная хтонь не приведет ни к чему хорошему.
В голове у профессора, как на потертой кассете, зазвучали слова одного из магов об «оно», которое пробуждается.
Художник только присвистнул.
– Вот это нам везет на приключения на пятую точку. И что дальше, Грецион? У меня есть предложение убираться отсюда…
– Ну уж нет, – если игра начиналась, профессор, внутри которого азарт кипел на невозможных температурах, не останавливался. Правда здесь и сейчас он любил выстраивать четкий план действий, хотя бы их цепочку, а не метаться туда-сюда обезумевшим сусликом – Дальше мы будем задавать вопросы.
– А у нас есть, кому?
Психовский задумался, стоит ли рассказывать другу об Инаре, но вспомнив, что та просила не говорить никому, решил промолчать. Вместо этого Грецион ухмыльнулся – по-кошачьи хищно – и сказал, почти пропев:
– У нас есть Бальмедара.
Инара брела среди густых кустарников вокруг главного храма Лемурии, стараясь быть незамеченной – ветки драли платье-мантию, но девушка не обращала внимания, потому что над ней нависла куда большая проблема – она не успела поймать Вавилонского Дракона сама, позволив магам и Заххаку пленить его самостоятельно.