– Вот оно, настоящая охота начинается! – рассмеялся барон так сильно, что по округе будто пронеслось торнадо. – Чур трофей забираю себе я! Повешу рог над камином…
– Это же ужасно, – не выдержала Инара. И непонятно, то ли она говорила о ситуации в целом, то ли конкретно о словах Брамбеуса. – Нам надо что-то делать со всем этим!
– Барон, только не трогайте глаза и сердце, – сказал вдруг достопочтимый Сунлинь Ван, потуже привязывая змеиный клык и обрубки веток к поясу. – Оставьте это мне.
– Какое живодерство! – закипела Инара. – Профессор, что нам со всем этим делать? Надеюсь, вы не планируете забирать себе лапу Дракона на удачу?
– Боюсь, что профессор… немного не в зоне доступа, – кашлянул Аполлонский.
Психовский стоял на коленях, опустив голову вниз и уперившись руками в землю – теперь Вавилонский Дракон был совсем рядом, и голова набухла, превратилась в намокший кусок ваты, весящий, как целая планета, тошнота внутри заштормила с силой, способной потопить Атлантиду, а уж захлестнуть профессора – тем более. И из всего этого безумного катарсиса, апокалипсиса внутри отдельно взятого Психовского, наружу лезло нечто, прокладывающее свой путь острыми, но бесформенными когтями – нечто, смешавшее в себе желчную агрессию, черную злобу и кроваво-алую ярость, постепенно рвущее профессора изнутри и растекающееся по венам.
– Ну почему так каждый чертов раз! – крикнул Грецион, сплюнув. – Каждый долбаный раз, когда я хотя бы смотрю на треклятого Дракона, что б ему пусто было, каждый раз…
– Профессор… —прошептала Инара.
– Заткнись! – снова рявкнул Психовский. – Вы все, боже, заткнитесь, вы, сборище идиотов, ничего не смыслящих в древности имбецилов, бегущих за своими тупыми амбициями, которые даже рядом не стоят с моими, да что там, даже с какими-то более-менее внятными целями! Просто прекратите, вы ничего не понимаете, идиоты, вы даже не можете мне просто, черт бы вас побрал, объяснить, что это такое происходит. Сказать коротко и ясно: почему, вашу мать, почему?!
– Честно, – шепнул Аполлонский на уши обалдевшему Брамбеусу. – Сам не знал, что он знает столько дурных слов.
– Профессор, – Сунлинь Ван как призрак возник перед Греционом, все еще скрюченным. – Посмотрите на меня, профессор.
Психовский еще раз сплюнул и поднял голову.
Старый китаец тут же влепил ему пощечину такой мощи, что Психовский пошатнулся – шоковая терапия во всей ее красе.
– Ого, – присвистнул Федор Семеныч. – Так работает вся китайская медицина?
– Только для вашего друга, – хмыкнул алхимик.
Грецион выругался, сказал что-то несвязное, а потом заговорил уже в привычной манере:
– Все в порядке, спасибо за первую медицинскую, – за голову профессор все же схватился. – Голова у меня конечно сейчас треснет, но не просто же так я пару лет назад вывел всех студентов из горящего здания, а много лет назад заманил рыцарей на лед. Понимаете, подвиги…
– Твоя сильная сторона только на словах, – отрезал Аполлонский, помогая Грециону встать. – В обеих случаях, поверь, это был не ты – надеюсь, у тебя не горячка, а просто обострение натуры Стрельца.
– Твои Зодиака, Феб, сейчас, не к месту. Я, между прочим… – Психовский потер виски. – Ладно, ладно, проехали, может я и вправду чуть-чуть хвастаюсь, имею право. Инара, так что вы собирались делать…
Ответа не последовало. Фокусируя взгляд, профессор заметил, что девушка, замерев, смотрит на крыльцо храма – Психовский посмотрел туда же.
Из-за огромных колонн, пошатываясь, выходила Бальмедара с разодранной щекой.
– Мама! – вскрикнула Инара. – Нет, это что, ты…
Фраза оборвалась на громком «Эй!». Для Грециона, голова которого ходила кругом, а любая мысль о еде могла стать спусковым крючком не самого приятного рефлекса, события происходили чересчур стремительно – поэтому профессор слишком поздно заметил, что девушку схватили под руки два мага.
– Наконец-то мы нашли тебя, – сказал первый, усиливая хватку. – Теперь еще и твоя мать оступилась с Духовного Пути.
– И теперь мы исправим нашу ошибку, сделаем то, что должны были еще тогда…
– Раз! – один маг повалился на землю, а шапка-митра свалилась рядом. Второй маг непонимающе огляделся. Последнее, что он увидел – упитанное, злое и пыхтящее лицо Брамбеуса.
– Два! – крикнул барон, занеся руку с ружьем. Второй маг свалился без сознания.
– Вот что значит хорошее ружье на все случаи жизни! – вытерев пот со лба, довольно пропел Брамбеус.
Психовский, уже разобравшийся в ситуации, добавил: