Для того чтобы уйти от этой проблемы, говорит Парфит, мы должны пересмотреть закон следования правилам так, чтобы он утверждал, что мы поступаем нравственно в том случае, если действуем по принципу, принятие которого любым числом людей улучшит положение вещей. Точно так же надо пересмотреть контрактуализм Канта, чтобы он утверждал, что мы поступаем нравственно в том случае,
если действуем по принципу, принятие которого любым числом людей будет иметь достаточную причину для того, чтобы он был ими выбран. То есть для того, чтобы поступать нравственно, мы должны поступать в соответствии с принципами, принятия которых мы можем сознательно желать не только в ситуации, когда мы выбираем принципы обязательные для всех, но также и в ситуации, где мы выбираем принципы, согласно которым будут поступать и всевозможные малочисленные группы людей. Согласно Парфиту, после такого уточнения формулировки консеквенциализм и контрактуализм Канта вновь сходятся.
Сомнительно, однако, что найдется достаточно много принципов, которые отвечали бы условиям этой пересмотренной формулировки. То есть сомнительно, что в каждой ситуации выбора существует некий принцип, в соответствии с которым можно поступать, — какое бы число людей его ни приняло, — если вы соглашаетесь с ним и если его принятие приведет к улучшению положения вещей. Рассмотрим, например, следующие два правила:
П1. Прилагая разумные усилия, чтобы облагодетельствовать бедных, следует в первую очередь заботиться о родных и близких.
П2. Поступай так, чтобы максимально облагодетельствовать человечество в целом, не отдавая предпочтения чьим-либо интересам в ущерб интересам всех остальных.
Если наш выбор касается того, какому принципу должен следовать отдельно взятый человек, то более строгая объективная причина заставит нас выбрать П2, а не П1, так как в реальном мире живет бесчисленное множество чрезвычайно бедных людей, которые получат намного большую пользу от принятия этим человеком правила П2, чем правила П1. С объективной точки зрения эта польза намного весомее потерь обсуждаемого нами человека и его близких в результате принятия П2. Но если мы желаем выбрать принцип, пригодный для принятия всеми, то больше резонов у нас выбрать правило П1, а не П2. Независимо от того, будет кто-то из нас следовать правилу П1 или правилу П2, нищета со временем исчезнет или почти исчезнет. Но если мы все примем правило П2, то никто не сможет иметь ни с кем тесных и близких родственных отношений, что было бы очень чувствительной и невосполнимой потерей. Таким образом, представляется, что правило, выбрать которое по обоснованной объективной причине может каждый отдельно взятый человек, отличается от правила, выбрать которое по обоснованной объективной причине могут все.
Парфит полагает, что мы можем решить эту проблему и выработать принципы, принятие которых любым числом людей будет оптимальным, если мы введем дополнительное условие или принцип в следующей формулировке: «Делай А, если число или доля делающих А не ниже некоторого порога, в противном случае делай Б». Таким образом, в рассматриваемом нами случае определяющий условный принцип может быть сформулирован так:
ПЗ. «Прикладывай разумные усилия к оказанию помощи бедным, но отдавай пальму первенства интересам родных и близких, если в мире не слишком мало людей, сознательно старающихся помочь бедным; если же таких людей слишком мало, то следует поступать так, чтобы принести максимальную пользу человечеству в целом».
Но будет ли принятие каждым ПЗ столь же удачным выбором, как и принятие П2? В обоих случаях все будут отдавать предпочтение родным и близким. Но в приведенном выше случае это предпочтение является условным. То есть если все примут правило ПЗ, то они изъявят желание пожертвовать интересами родных и близких, если недостаточное число людей проявляет готовность помогать бедным. Может получиться так, что личные отношения, упомянутые в условном правиле ПЗ, окажутся менее ценными, чем отношения, упомянутые в безусловном правиле П2.
Итак, перед нами дилемма: если мы утверждаем, что моральные принципы — это такие принципы, универсальное принятие которых улучшит существующее положение вещей в мире, то, значит, мы получаем результат, согласно которому моральными принципами могут считаться также альтернативные принципы, многие из которых просто чудовищны. Если же, с другой стороны, мы считаем, что моральные принципы — это такие принципы, принятие которых любым числом людей сделает лучше положение вещей в мире, то в результате сможем утверждать, что существуют принципы, которые можно считать моральными, по крайней мере некоторые из них.