Рассуждения Роулза о развитии и роли чувства справедливости вполне основательны и значимы, но из них отнюдь не следует, что чувство справедливости является основой статуса для политических свобод как свобод базовых — то есть необходимых составляющих полного и адекватного их набора. Дело в том, что наше чувство справедливости — это главным образом предрасположенность выполнять требования справедливости независимо от того, каковы эти требования. Кроме того, чувство справедливости оставляет в стороне даже содержание этих требований, несмотря на то что они зависят от нашей «склонности отвечать добром на добро». Напротив, мне кажется, что статус политических свобод вытекает из такого аспекта взаимной справедливости, о котором Роулз в данном контексте говорит на удивление мало, а именно — из представления о равенстве. Центральное утверждение теории Роулза: справедливость есть взаимное признание людей «свободными и равными». А путь от взаимного признания друг друга равными членами политического общества для определенной формы представительной демократии, включающей универсальные политические свободы, давно и хорошо всем известен. Фундаментальный изъян конституции платоновского «Государства» не в том, что она противоречит чувству справедливости его граждан, а в том, что она делит человечество на группы с различным этическим статусом. Для того чтобы признать друг друга свободными и равными, необходимо отказаться от такого деления и требовать равных политических прав для всех без исключения.
Есть, однако, другой вид равенства, важность которого в этом контексте Роулз признает, — а именно что базовые свободы, предусмотренные первым принципом, должны приносить «равную пользу» всем членам общества. Особую тревогу здесь вызывает влияние социальных и экономических различий между людьми. В «Теории справедливости» Роулз утверждает, что такую тревогу рассеивает его второй принцип справедливости, согласно которому эти различия оправданны только тогда, когда пользу из них извлекают в первую очередь наименее защищенные члены общества. Правда, позже Роулз смирился с необходимостью иного способа обеспечения равной пользы от свободы. В «Справедливости как честности» (2001), последней работе, посвященной теории справедливости, он пишет:
«Этому принципу [то есть первому принципу справедливости] правомерно предшествует принцип, требующий, чтобы были удовлетворены базовые потребности, и удовлетворены настолько, чтобы граждане поняли суть базовых прав и свобод и научились плодотворно ими пользоваться» («Справедливость как честность», 44, сноска 7).
Социальное и экономическое неравенство и второй принцип справедливости
Теперь я перехожу ко второму принципу справедливости, согласно которому социальные и экономические различия должны быть такого рода, чтобы достижение власти и высокого социального статуса было доступно для всех, а разница в благосостоянии и доходах определялась бы системой распределения, работающей если и не на благо всех, то, во всяком случае, на благо наименее состоятельных членов общества. Этот принцип имеет две составляющие: первая касается социального неравенства, вторая — неравенства экономического. Роулз говорит, что социальная составляющая принципа важнее его экономической составляющей. В таком порядке мы и начнем наше обсуждение.
Суть социального аспекта второго принципа заключается в том, что справедливость требует «честного равенства возможностей». Утверждая это, Роулз имеет в виду, что «люди, обладающие одинаковыми способностями и одинаковой квалификацией, должны иметь равные шансы в жизни» («Теория справедливости», 73; 63). Реализация этих требований зависит от образования, и Роулз утверждает, что в системе школьного образования должны быть устранены классовые барьеры. В последних работах он заявляет также, что базовое здравоохранение должно быть гарантировано для всех. При одинаковой доступности качественной медицинской помощи будет решена еще одна проблема неравенства возможностей («Закон народов», 50). Роулз, однако, признает, что жизненные шансы в значительной степени определяются семьей. Поэтому он спрашивает: требует ли утверждение справедливости отмены семьи? («Теория справедливости», 511; 448.) И сам отвечает, что если принять во внимание экономическую составляющую второго принципа, то разницу между семьями можно сгладить и избежать столь драматического решения. Такой ответ представляется достаточно честным, хоть и удивляет, что Роулз не обращается здесь к своему первому принципу справедливости, чтобы защитить семью с помощью аргумента о праве на частную жизнь, что является сегодня нормой. К теме семьи Роулз порой возвращается в своих поздних сочинениях. Предметом особого внимания здесь снова становится проблема равенства возможностей, но теперь это касается традиционной роли женщины как жены и матери, поскольку эта роль делает для женщины невозможной полноценную профессиональную карьеру, доступную для мужчин. Согласно Роулзу, такое положение несправедливо изначально, и единственное честное решение — это добровольное разделение семейных обязанностей между супругами.