«Рассудительные люди, говорим мы, не проявляют особого интереса к общественному благу как таковому, но желают спокойствия ради собственного благополучия в устроенном мире, в котором они, как свободные и равные, могут сотрудничать с другими людьми на условиях, приемлемых для всех. Такие люди настаивают на том, что, живя в мире, надо придерживаться принципа взаимности, чтобы все получали от этого выгоду и пользу» («Политический либерализм», 50).
Следовательно, разумные этические теории — это те теории, которые утверждают ценность взаимности. Такой вывод неудивителен, но он показывает, что даже когда Роулз намеревается предложить независимую политическую концепцию справедливости, он все равно придерживается взгляда, что «справедливость — это взаимность».
Закон народов
Роулз с самого начала полагал, что его теория справедливости должна оставаться верной и для международных отношений («Справедливость как честность», 49). Однако в «Теории справедливости» он очень коротко обрисовывает эту тему, утверждая, что это приведет лишь к стандартизации национальных законодательств («Теория справедливости», 378; 332). К концу жизни Роулз возвращается к этой теме, и его последнее крупное сочинение «Закон народов» (1999) посвящено всестороннему рассмотрению проблемы справедливости в международных отношениях. Как следует из заглавия, Роулз исходит из того, что международные отношения лучше всего рассматривать как отношения между «народами», а не между нациями, обществами или государствами. Потенциально такая терминология может ввести в заблуждение, поскольку мы обычно говорим как о народах, например, о курдах или басках, тогда как в понимании Роулза «народ» непременно должен иметь легитимное правительство с юрисдикцией, распространяющейся на определенную территорию, чего нет ни у курдов, ни у басков. В действительности Роулз рассматривает отношения между государствами, но ради сохранения стилистики я буду придерживаться терминологии Роулза.
Как и следовало ожидать, в международных делах Роулз придерживается того же подхода, что для отношений внутри общества. Целью является утверждение принципов справедливости — «Закона народов», призванного регулировать отношения между членами справедливого международного сообщества, «Сообщества народов». Автор мыслит эти принципы как торжество фундаментальной ценности взаимности:
«Следовательно, критерий взаимности можно применить к Закону народов точно так же, как к принципу справедливости конституционного режима. Это разумное чувство подобающего уважения, добровольно проявляемого в отношении других разумных людей, является также главнейшим элементом идеи народов, на разумных основаниях удовлетворенных существующим положением вещей» («Закон народов», 35).
Неудивительно поэтому, что Роулз предлагает, чтобы Закон народов мог рассматриваться как правила, с которыми согласились бы все находящиеся в гипотетическом исходном положении, в котором стороны мыслят себя законными представителями народа и за пресловутой завесой незнания приходят к соглашению «об основных условиях сотрудничества между народами, как народами достаточно либеральными и считающими себя свободными и равными друг другу» («Закон народов», 33). Как обычно, мы не будем здесь вдаваться в детали, чтобы оценить общий ход мыслей Роулза. Вместо этого мы сосредоточимся на предлагаемом философом Сообществе народов и его Законе.
Удивительным в Сообществе Роулза является то, что он допускает в это Сообщество «достойные» народы, которые, несмотря на то что не являются вполне справедливыми либеральными обществами, уважают тем не менее базовые права людей внутри своей страны и не ведут агрессивных войн. Сначала может показаться, что это отступление от первоначальных позиций — отказ от защиты либеральной политики. Но вслед за этим Роулз утверждает, что точно так же, как либеральные принципы призывают к терпимости в отношении нелиберальных объединений, не представляющих угрозы для других, так и либеральное Сообщество народов проявляет терпимость к достойным народам, даже если их конституции являются в той или иной мере нелиберальными («Закон народов», 59-60). Это вполне соответствует тому, что мы можем и должны ожидать от его «реалистической утопии». Сообщество — это «утопия» в той степени, в какой его базовые принципы являются выражением, рациональным и разумным, базовой ценности взаимности («Закон народов», 17-18). Но оно также реалистично в той мере, в какой оно признает необходимость разумного плюрализма и фактического разнообразия приличных народов, которые благодаря международным отношениям присоединяются к либеральным принципам («Закон народов», 18).