Такая попытка и была проделана. После бесчисленных консультаций и долгих поисков были, наконец, найдены четыре женщины, обладающие большим сексуальным опытом (этот опыт был Необходимым условием, при отборе кандидатур он играл важнейшую роль), чья жизнь прошла в самом разнузданном разврате, Чтобы можно было подвести некоторые итоги. Чтобы соответствовать требованиям отбора, они должны были, кроме всего прочего, Обладать красноречием и определенной гибкостью ума. Каждая из них должна была рассказать о самых причудливых проявлениях порока, какие они только встречали в своей жизни, причем в той последовательности, что первая из них поведает о ста пятидесяти самых простых и обычных удовольствиях, вторая опишет такое же количество страстей более изысканных, связанных с одним или несколькими мужчинами и несколькими женщинами. Третья расскажет о ста пятидесяти самых криминальных случаях, участники которых преступили все законы общества, природы, запреты церкви. Все эти истории приведут к преступлениям, а совершаемые в пороке преступления необыкновенно варьируются; этих историй тоже будет сто пятьдесят. Четвертая присоединит к событиям своей жизни рассказ о ста пятидесяти различных пытках. В течение всего необходимого для рассказа времени наши герои, окруженные, как я уже выше говорил, своими женами и другими женщинами, будут слушать, воспламеняться и с помощью женщин или различных других объектов гасить пожар, который зажгут рассказчицы.
Может быть, самым порочным в этом проекте будет сам дух спектакля и манера, в которой все это будет происходить. Эта манера и сами рассказы будут формировать наше произведение, которое я заранее не советую читать набожным и слабонервным людям, чтобы не быть скандализированными, поскольку само собой очевидно, что наш план не слишком целомудрии.
Так как четыре актрисы, о которых идет речь играют в своих воспоминаниях очень важную роль, просим еще раз прощения читателя за то, что мы вынуждены и их обрисовать. Ведь они будут рассказывать и действовать в своих рассказах – так можно ли их не описать? Не ожидайте от нас портретов особенной красоты воспевающих их физические и моральные качества. В данном случае главную роль играют не привлекательность или возраст, а ум и опыт, и потому трудно было бы это сделать лучше, чем сделали мы.
МАДАМ ДЮКЛО – так звали ту, которая опишет нам сто пятьдесят простых страстей. Это была женщина сорока восьми лет, еще достаточно свежая, со следами былой красоты, с прекрасными глазами, белой кожей, красивым и пышным задом, свежим ртом прекрасной грудью и роскошными темными волосами, с полной, но высокой талией и цветущим видом. Как мы дальше увидим, она провела жизнь в местах, которые смогла хорошо изучить и которые описала с умом и непринужденностью, легко и заинтересованно.
МАДАМ ШАМВИЛЬ – была высокой женщиной пятидесяти лет, хорошо сложенной, худой, с порочным взглядом и порочным наклонностями. Верная приверженница Сафо, что угадывалось в каждом слове и движении, в любом ее жесте, она сама себя разрушила, предаваясь без удержу любовным ласкам с женщинами. Этой страсти она пожертвовала всем, что имела, и только в этой стихии ей было хорошо. Она долгое время была проституткой, потом стала содержательницей борделя, принимала пожилых распутников, а молодых не принимала никогда. Дела ее поправились. Она была уже седеющей блондинкой. Глаза ее все еще были красивыми, синими и выразительными. Рот привлекательный и все еще свежий. Грудь слабо развита, живот хороший, пригорок внизу живота довольно высок, длина влагалища в момент возбуждения достигает три дюйма. Способна потерять сознание, когда ее там щекочут, особенно если это делает женщина. Зад дряблый и помятый, совершенно увядший, столь привыкший к сексуальным злоупотреблениям, что чувствительность его вообще притупилась.
Вещь редкая и тем более в Париже: она была девственницей, как всякая девушка, которая воспитывалась в монастыре. И может быть, если бы с ней не случилось всего того плохого, что ей пришлось пережить, и если бы ей не пришлось встречаться с людьми, желавшими только сексуальных извращений, эта странная девственница умерла бы вместе с ней.
ЛА МАРТЕН – толстая мамаша пятидесяти двух лет, свежая и здоровая, обладающая могучей задницей. Провела жизнь в занятиях содомией и так натренировалась, что и думать не хотела о других удовольствиях. На самом деле природа наградила ее дефектом, помешавшим ей познать обычные радости здорового женского органа. Зато через задний проход она принимала всех без разбора, самые чудовищные мужские орудия не могли ее испугать, она их даже предпочитала. Ее воспоминания о сексуальных сражениях под знаменами Содома будут для нас особенно ценными. Черты ее лица были не лишены приятности, но в них уже чувствовалась усталость, и если бы не дородность, она казалась бы увядшей.
ЛА ДЕГРАНЖ – для этой женщины порок и сладострастие сливались в одно. Она была высокая и худая, пятидесяти двух лет. Лицо ее было мертвенно бледным и истощенным, глаза погасшими, губы мертвыми. Она сама была похожа не преступление, кровавое и жестокое. Некогда она была брюнеткой, и даже хорошо сложена, но сейчас была похожа на скелет, вызывающий лишь отвращение. Зад ее был увядший и разорванный, дыра в нем была столь огромной, что им могли пользоваться любые, самые грубые пушки, что сделало его в конце концов совсем бесчувственным. Чтобы закончить портрет, скажем, что эта фея, пострадавшая во многих схватках, была без одной груди и трех пальцев, у нее также не было одного глаза и шести зубов; к тому же она хромала. Мы узнаем, может быть, почему она так пострадала. Ничто не могло ее исправить, и если тело ее было безобразным, то душа было средоточением пороков и не слыханных мерзостей. Не было, наверное, такого преступления, которое она бы не совершила: она убивала и грабила, насильничала и отравляла, за ней были грехи отцеубийства и кровосмесительства. В настоящий момент она содержала публичный дом, была одной из поставщиц общества и к своему богатому опыту добавляла весьма своеобразный площадный жаргон. Она была приглашена на роль четвертой рассказчицы, той, в чьих рассказах было больше всего ужасов. Кто бы лучше ее, все переживший на собственном опыте, мог справиться с этой ролью?
Теперь, когда женщины найдены и соответствуют тем критериям, которые к ним предъявлялись, можно заняться «аксессуарами»
Прежде всего, наших героев надо было окружить самыми изысканными объектами сладострастия обоих полов. Местом действие был избран замок в Швейцарии, принадлежащий Дюрсе, куда он отправил маленькую Эльвиру; но так как замок не мог вместить слишком большое число участников, к тому же не хотелось привлекать внимание соседей, – ограничились тридцатью двумя артистами, включая и четырех рассказчиц. Сюда входили четверо наших героев из высшей знати, восемь девушек и восемь юношей, восемь мужланов, обладающих чудовищными орудиями для занятия содомией (назовем их «работягами»), и четыре служанки. На подбор участников понадобилось время. Целый год прошел в обсуждении деталей, было израсходовано много денег, искались возможности отобрать самых красивых и изысканных девушек Франции.
Шестнадцать ловких владелиц публичных домов, каждая с двумя помощницами, были отправлены в шестнадцать главных провинций Франции, в то время как семнадцать борделей было в одном только Париже. Ровно через десять месяцев все они должны были в указанное время приехать в поместье Герцога под Парижем и привезти с собой каждая по девять девушек. Вместе это должно было составить сто сорок четыре девушки, из которых надо было выбрать только восемь. Сводницам было рекомендовано при отборе обращать внимание только на возраст, девственность и красоту личика. Поимки надо было вести в домах знати или в монастырях высшего разряда, где воспитывались девочки из благородных семей. Девушки из других слоев общества не принимались. За действиями сводниц следили агенты и обо всем докладывали в центр. Каждой отобранной девушке платили по тридцать тысяч франков. Операция стоила баснословно дорого. Возраст был определен от двенадцати до пятнадцати лет – от тех, кто ему не соответствовал, отказывались сразу.