Как сейчас помню, что в один день вся школа буквально взорвалась от новой «подробности» наших с Сашей отношений.
Это было в начале десятого класса, в первые дни октября. Тёплая, практически августовская погода отличалась от конца лета лишь яркими золотисто-огненными красками на деревьях, чьи кроны сияли, пропуская через себя солнечные лучи и клочки ярко-голубого неба.
Пусть всё вокруг ещё кричало, что время осенней хандры и холодов ещё не пришло, мне удалось каким-то немыслимым образом простудиться. Но так как была пора первых промежуточных контрольных, я собрала остатки сил в кулак, им же вытерла свисающие с носа сопли и, наглотавшись таблеток, отправилась в школу.
Саше я ничего не сказала, так как прекрасно знала, что он начнёт свою извечную песню на тему, что никуда от тебя учёба не денется, а вот здоровье – на раз-два. Слушать эту занудотерапию, когда голова и так трещит по швам, я была просто не в состоянии. К тому же я понимала, что не смогу ему даже слова поперёк сказать из-за дичайшей боли в горле.
Я мужественно высидела все уроки и даже кое-как накорябала работу, поэтому домой ковыляла с чувством глубокого удовлетворения от того, что никто даже не догадался, что я еле живая.
Но из-за того, что моя раскалённая, как сковорода, голова плохо соображала, я не сразу поняла, что Саша сегодня молчаливее обычного. Он-то всегда был немногословен, и обычно все разговоры заводила я, но сегодня это особо остро ощущалось.
Я уже было собиралась попробовать выдавить из себя что-то похожее на человеческую речь, чтобы спросить, в чём дело, но меня опередили.
- Давай-ка присядем, - Саша направил меня в сторону нашей привычной скамейки.
Полностью погруженная в размышления о том, как бы дойти до дома и не рухнуть, я даже не заметила, что мы сегодня пошли через сквер.
Я как послушная марионетка позволила себя усадить, возводя молитвы ко всем за то, что я хотя бы позорно не грохнусь на тротуар, ибо перед глазами всё плыло.
Внезапно что-то холодное легло мне на лоб, заставив вздрогнуть и сфокусировать взгляд перед собой.
- Тц… Так и знал, - недовольно цыкнул в сторону Саша, убирая ладонь с моего оба и садясь рядом, - ты вся горишь, на тебе хоть яичницу жарить можно! Какого черта ты пошла в школу? Тебе же с самого утра плохо.
- Ты заметил? – прохрипела я и тут же зашлась в кашле, который так упорно сдерживала всё это время.
- Я не слепой.
- Тогда почему не развернул меня утром, пока мы шли в школу?
- А ты бы разве меня послушалась? Ты же упрямая как осёл в этом плане, - устало выдохнул парень, с какой-то затаённой печалью глядя на меня. – Тебе предлагаешь как лучше, а ты всё в штыки воспринимаешь. Вот я и не стал затевать бессмысленный спор, тебе и без того сегодня плохо.
Со скрипом, но я переварила полученную информацию и запоздало поняла ещё одну вещь: Саша сегодня не только молчал, но и на перерывах водил меня в места, где было тихо: тупик школьного крыла, где расположен актовый зал, лавки на первом этаже около кладовых – там практически не появлялись ни ученики, ни школьный персонал.
Признательность перехватила горло, ну, либо это был собирающийся начаться очередной приступ кашля, но я с благодарностью посмотрела на друга. Понимая, как мне плохо из-за температуры, он специально отводил меня туда, где не было привычного школьного гула, позволяя тем самым немного ослабить тиски, что сковывали голову.
Пока я думала как бы лучше выразить свою благодарность, мир перед глазами внезапно перевернулся.
- Эй! Ты чего творишь? – возмущённо-удивлённо пискнула я, оказавшись уложенной на его колени.
- Просто помолчи, - недовольно буркнул Саша, даже не глядя на меня. – Полежи немного. Как станет чуть легче, пойдём дальше домой.
Я хотела уже было возразить, заверив, что я как огурчик и мне не нужен отдых, но я тут же вновь закашлялась, и из-за этого мне с новой силой заболел лоб, словно я врезалась им о фонарный столб.
Поняв, что пара минут отдыха точно не станут лишними, я прикрыла глаза, блаженно выдохнув: мир перестал кружиться передо мной.
Остаток того дня я помню как в тумане. Я точно задремала прямо у Саши на коленях, но могу поклясться, что чувствовала, будто кто-то гладит меня по голове. Спустя какое-то время Саша меня разбудил, но я была словно пьяная: я совершала действия механически, до конца не осмысливая команд. Под конец, когда я чуть не навернулась с бордюра, Саша заставил меня залезть к нему на спину, и остаток пути я проехала на нём, изо всех сил пытаясь не отключиться.
Дальше были бесконечные причитания мамы, мерзкая горькая микстура, капли и таблетки, а так же шёпот папы из коридора, предлагающего вызвать скорую. Всё это я запомнила фрагментами, что мутными пятнами возникали в перерывах между состоянием забытья.