Остановившаяся американская машина всполошила весь дом, отовсюду выглядывали любопытные лица. На четвертом этаже я увидел дощечку владельца дома: «Полицейский советник Беднарж». Когда мы проходили мимо, дверь немного приоткрылась, но тотчас захлопнулась.
— Это ваши друзья? — поинтересовался Шонесси, когда я объяснил, кто здесь живет.
— Давайте хоть поздороваемся, — предложил он.
Я позвонил. За дверью послышались шаркающие шаги и приглушенное шушуканье. Наконец дверь снова приоткрылась и на мгновение показалось остроносое лицо старшей дочери полицейского советника. Но, увидев трех человек в военной форме, она испугалась, пробормотала что-то неразборчивое и захлопнула дверь. И снова послышались шаркающие шаги, приглушенный шепот, а затем нас все же впустили.
Пахло гуляшом и пивом. Мадлена Беднаржова (очевидно, за это время она вышла замуж) провела нас через прихожую, до невозможного заставленную всякими ящиками и чемоданами, в салон. К запахам гуляша и пива здесь прибавился запах дыма сигары и бриолина.
Стильная полированная мебель. На шезлонге толстая круглая подушка и кукла-негритянка из вылинявшего коричневого фетра. На стенах — картины, исключительно оригиналы. Здесь и натюрморты с кусочками дыни, похожими на нарезанный сыр, и жанровые картины. На одной из них итальянский уличный мальчишка восторженно впился взглядом в виноградную кисть. Тут же висел искусно выполненный диплом, выданный хозяину в 1937 году по случаю его двадцатипятилетней деятельности. Из диплома явствовало, что господин полицейский советник верой и правдой служил его величеству Францу-Иосифу, Чехословацкой республике и правительству протектората.
Супруга господина полицейского советника появилась в небрежно застегнутом платье из зеленой тафты с черным шитьем. Некогда она была хороша. До войны даже поговаривали, что у нее есть несколько любовников. Теперь же она сильно располнела, а ее нездоровая кожа под толстым слоем пудры казалась почти фиолетовой.
Слащаво улыбнувшись, хозяйка произнесла по-английски:
— Прошу…
Хозяин дома, мужчина лет пятидесяти пяти, тоже сильно потолстел. Сейчас он был одет в тщательно выглаженный гражданский костюм. Из верхнего кармана выглядывал уголок платка. Только косо повязанный галстук говорил о том, что хозяин одевался в спешке.
Он на удивление хорошо говорил по-английски, хотя и с довольно заметным акцентом. Он тоже начал с того, что спросил нас:
— Почему вы так поздно пришли?
Но мы уже привыкли к этому вопросу. Здесь каждый спрашивал нас об этом, и каждый — по-своему. В вопросе полицейского советника кроме откровенного сожаления прозвучала лакейская раболепная нотка.
— Я понимаю. Это, конечно, высокая политика. Господа, безусловно, имели на то свои причины… Но я осмелюсь утверждать, что это была явная ошибка. Будем надеяться, что все это не обернется…
Хозяин недоверчиво взглянул на меня. Видимо, в этот момент его полицейский ум лихорадочно работал. Он все еще не решил, куда бы меня усадить. Зато он прекрасно разбирался, кто здесь майор, а кто сержант.
— Ну, не все еще потеряно, — вежливо ответил Шонесси, и эта фраза прозвучала как-то неубедительно.
Шонесси угостил хозяина сигарой.
Глазки полицейского советника радостно заблестели, видимо, частично от слов майора, а может быть, от того, что ему дали сигару, которую он начал разрезать своим ножом.
— Да, это были тяжелые дни, — сказал он, выпустив изо рта густые клубы дыма. — Вы должны это понять. Временами мы уже думали, что нас бросили в беде. У нас еще и сегодня есть люди, которые так думают…
И он многозначительно посмотрел на нас. Супруга в этот момент дернула его за рукав.
— За последние недели на плечах моего мужа лежала такая ответственность. Никто не знал, кто… Если бы мы могли предполагать, что…
— Главное, — проникновенно начал Шонесси, — вы теперь свободны, не так ли? Наши союзники сделали все, не так ли? Это можно только приветствовать. Да в конце концов, не все ли равно, кто вас освободил?
— Разумеется, — спохватился полицейский советник и даже растерялся. Словно ища поддержки, он взглянул на меня. И в этот момент Беднарж узнал меня.
— Моя жена уже обращала ваше внимание на то… Не вы ли как-то здесь жили?… Кажется, это было перед войной?
— Мой сержант действительно раньше жил в этом доме. Именно поэтому мы и позволили себе нанести вам визит.