беспомощно раскачивалась в воздухе по ходу движения носилок женская рука. Значит,
это была соседка. Во-вторых, пленка закрыла лицо убитой, но не всю голову. Почему так
вышло и должно ли так быть – не ко мне вопрос. Я скажу лишь о том, что увидел прядь
спутавшихся и свалявшихся рыжих волос. Ставлю свою собственную жизнь на то, что это
была Мира! Больше там быть некому. Я вернулся к себе в комнату и стал выжидать
благополучный момент.
Я сел на ковер. «Ковровое покрытие». Обычно это называют так. Взял визитку
гостиницы, которая лежала с самого начала на прикроватной тумбочке. Написал на ней:
«25 июня. Ночь. Время остановилось. В номере 912 убили Миру». Я положил визитку
себе в портмоне, спрятал ее между кредитной карточкой и водительскими правами. Мне
никто и никогда не поверит. Я нашел диктофон. Аня сказала, что хочет убить
рыжеволосую Миру. Ночью убили мою рыжеволосую соседку. Что тут может быть
непонятно? Или неправдоподобного?
Я нашел ржавую губную гармошку, которую Мира подарила Ане тысячу лет назад.
Вернувшись в город, я очистил инструмент от ржавчины и прочитал выгравированную на
нем надпись: «Protege Anna du silence des bois»13. Я прикрепил гармошку рядом с давним
подарком Марины мне. «Сберегу Аякса от трезубца Посейдона»…
Я тоже часть всей этой паутины. Хотя бы на этом основании я могу знать, что убитую
звали Мира, и что это наша Мира из наших рассказов. Да-да, наших, потому что я
переписал большую их часть на слух от руки. И это значит, что моя Мира умерла
прошлой ночью, я это предчувствовал, я встал с кровати и выкурил несколько сигарет.
Даже море затаило дыхание, заинтригованное тем, убьют ли нашу Миру или нет. Я влез в
13 фр. «Сберегу Анну от лесной тишины»
чужую историю. Расхлебываю чужую кашу и пытаюсь выглядеть всезнайкой. Но ведь
каким-то образом, по неведомым мистическим законам, диктофон оказался именно у
меня. Что же следующим окажется у меня?
Библия. Книга книг.
…Я –юродивый Юшка, с расстегнутым и перекрученным воротником, хлопающий
глазами и брызжущий слюной с уголков рта, безобидный глухонемой придурок, вышел в
коридор еще раз, спустя несколько часов, прихватив резиновые перчатки.
«Помещение опечатано». Опечатано, а внутри никого нет. И на этаже никого нет. Ни
один китаец не тащит свои пожитки на колесиках, ни один японец не идет заваривать
лапшу. Пусть прибой за окном вновь утихнет и даст мне проскочить незаметным. А
выскочу заметным – так, да это же немой инвалид всего-навсего перепутал циферки и
ошибся дверью! Разве можно ругать за такое ущербного и обиженного самой природой
человека, а тем более арестовывать его?
В 912 номере не осталось ничего. Напрасно я искал рыжие волоски на подушке.
Напрасно двигал мебель, опасаясь порвать перчатки и наследить своими пальцами. Я не
нашел ничего, за что можно было бы зацепиться. Из чего можно было бы развить еще
более гротескные теории сопричастности всего и вся. Напоследок я вспомнил о теплом
зимнем одеяле, которое хранилось на верхней полке шифоньера в каждом номере, и
только там меня ожидала удача. Я выудил из недр шкафа на свет божий тяжелую Библию
в строгой черной обложке. Пожалуй, для правоохранительных органов Священное
Писание не представляло никакого интереса. В отличие от меня, мигом просекшего
фишку и еще больше испугавшегося после этого.
Что же скрывалось под черным переплетом с золотым крестом посередине? Нет,
никаких писем и дневников, пусть это все же остается моей прерогативой. Так что же я
обнаружил, открыв великую книгу? Только буквы и строки. Такие, например: «Au
commencement, Dieu cré le ciel et la terre»14. Именно так, небо и землю. Затем Бог дозрел до
того, чтобы сотворить благословенный город Владивосток на берегу Японского моря. И
сколько женщин обитало в этом городе жарким июньским месяцем этого года? Примерно
половина всего населения. Которые из этих женщин носят длинные рыжие волосы? Две
трети вычеркиваем сразу. Наконец, которые из этих женщин владеют французским
языком? Так, чтобы и Библию почитать, и губные гармошки порасписывать? Пусть теперь
кто попробует доказать, что убитая была не Мира.
Кто-то подошел к двери 912 номера. У меня чуть сердце не остановилось. Разумеется, я
залез под кровать за считанные секунды и уже прикидывал, что я поведаю
сурдопереводчику в ближайшем отделении милиции. Тень встала на пороге и не заходила
внутрь, словно ожидала чего-то. Всё смахивало на ужастик, я уже представил как Тень
или Некто проходит сквозь дверь и склоняется ко мне. Да уж, если Миру убили сегодня
ночью в этой кровати, чего хорошего вообще ожидать от этого места? Какой черт дернул
меня сюда идти? Любопытство. Поиски истины. Это вообще смешно звучит. Я летел на
самолете десять тысяч километров, прибыл в край невиданных красот, по соседству от
меня убили женщину, я тайком залез в ее опечатанную комнату и теперь кто-то жуткий
пришел по мою душу. Вот где истина.
Ушел. Тень исчезла. Я высунул голову из-под кровати, шестым чувством опасаясь, что
сверхлегкий бесшумный невидимка, тихонько забравшийся на кровать за этот временной
промежуток, вот-вот схватит меня за волосы и заорет в ухо: «Ага! Попался!». Пожалуй, в
этом случае я умру от инфаркта и, по крайней мере, никому не придется ничего
объяснять. Но Тень больше не стояла за дверью. Она ушла. Я вслушивался в уходящий
шаг Тени. Я хотел успокоиться. Цок-цок. Коняшка. Цок-цок, действительно уходит. Ага,
каблуки! Получается, еще одна таинственная незнакомка. Знакомка. Мой Бог, какой же я
14 фр. «Вначале сотворил Бог небо и землю» Книга Бытия, глава 1.
идиот. Кто сюда мог прийти, кроме нее?!? Какой же я настоящий юродивый болван,
почему невозможно было догадаться раньше?
Каблуки дошли до холла и вызвали лифт. Сначала я хотел выскочить вслед за ней,
догнать, порисовать слова пальцами в воздухе и отдать её диктофон и остальные вещи.
Потом я представил, как это будет выглядеть, и решил оставить всё как есть. Я встал,
отряхнулся, пытался дышать ровно, стоя в проклятом месте и обеими руками прижимая к
груди французскую Библию. Захватывающая картина.
Она оставила мне подарок. Пока я боялся и трясся под кроватью. Она просунула под
дверь фотографию. Старую-престарую, черно-белую, с потрепанными углами,
выцветшую от времени. На фотографии группа молодых людей расположилась возле
скалы на морском берегу. Двое юношей ставят палатку, три девушки улыбаются в
объектив. Парни одеты по-походному: свитера, спортивные брюки, кроссовки. На одной
девушке, что выглядит старше остальных, летнее платье в цветок, на другой – вязаная
кофта и джинсы, на третьей (самой младшей) длинный плащ. Та, что в вязаной кофте,
обнимает еще одного молодого человека, который держит в руке гитару, завернутую не в
чехол, а в полиэтиленовый пакет. В общем, самый что ни на есть обычный кадр из
молодежного похода. Я перевернул фото. На обратной стороне карандашом была
подпись: «L’Emar –L’Humour –La Humora. 1979.»
Рядом с фотографией был небольшой сверток, состоящий из нескольких листов. Я
развернул сверток и обомлел. Японские иероглифы. Только этого мне не хватало для
полного счастья. Я учил японский самостоятельно, и мог переводить тексты… Но здесь у
меня не было ни словаря, ничего… Великолепно. Для разгадки этого комедийного
триллера им был нужен ни кто иной, как немой полиглот. Час от часу не легче. Я покинул
номер Миры, бережно сложив один трофей в другой: фото подростков и сверток с
«японской грамотой» я спрятал между страниц Библии. Подойдя к своей двери, я достал